Шрифт:
Если вы найдете на карте Оклахомы наш маленький Редстоун, вы сразу поймете, что это не место для рохлей и недотеп. Здесь живут настоящие ковбои, и даже самая сопливая девчонка вам на ходу заарканит двухлетнего мустанга. Здесь каждый умеет в минуту остричь овцу так, что она выскакивает из рук голенькая, как девица из финской сауны. А на фермерской ярмарке стоят очереди к силовым аттракционам, и нет у нас парня, который не смог бы одним ударом топора расколоть дубовый пень или влет сбить из «винчестера» американский квотер.
Поэтому рыжий Кэрол Виндстон был просто посмешищем наших мест. Рохля или Недотепа – вот и все, что можно сказать об этом
И тут в бар входил Кэрол.
Все замолкали и пялились на него, ожидая, что еще выкинет наш Недотепа, и от этого у бедняги даже простое пиво застревало в горле. Правда, и у вас бы застряло, если бы в вашу кружку незаметно подсыпали унцию перца, но ведь вам-то не подсыпают, правда? И другим тоже. А вот Кэролу…
Короче, теперь вы понимаете, что толстяк Кэрол был действительно посмешищем Редстоуна. Даже пятилетние мальчишки издевались над ним – скажем, привяжут длинной леской его велосипед у почты и ждут, когда Кэрол взгромоздится на него со своей почтарской сумкой. И Кэрол – он у нас почтальоном работал – только разгонится на своем велике вниз по дороге, а тут – бац, натянутая леска дергает велик, и Кэрол летит через руль на дорогу, а сумка – на него.
Недотепа, Пугало, Поросячья задница – как только не дразнили у нас Кэрола, как только не потешались над ним! Из-за этих насмешек Кэрол, конечно, еще с детства стал сторониться людей и все свободное время проводил в лесу у Гремучего ручья. Там над ним никто не смеялся. Там он бродил один, без ружья, иногда – целыми днями, там у него была своя жизнь, в которой он был главный! И там он научился так подражать птицам, что на тетеревином токовище глупые тетерки летели не на голос своих хохлатых ухажеров, а на токование Кэрола. И жужжать пчелой, и хрюкать по-кабаньи, и петь иволгой, и стрекотать сверчком, и квакать по-лягушачьи, и трубить лосем – все у него получалось там замечательно. И Кэрол был счастлив в своем лесу, в этой глухой чащобе у Гремучего ручья.
Но счастье не бывает долгосрочным – вы это знаете.
Однажды кто-то подсмотрел Кэрола в лесу, как он хрюкал там у кабаньей норы, развлекая диких поросят и кабаниху. Подсмотрел и рассказал об этом в «Игл нэст», и вся компания молодежи ринулась на своих «форд-мустангах», джипах и вэнах в лес поразвлечься над Кэролом. С тех пор и пошло! Лучшее развлечение – выследить Кэрола в лесу или поймать его на улице и заставить хрюкать по-кабаньи и квакать лягушкой. Наша сельская шпана, подростки просто гонялись за ним на мотоциклах, окружали, наезжали на него и ревели ему в лицо моторами своих «байков» до тех пор, пока он не сдавался и не начинал изображать какую-нибудь тетерку, индюшку, лося или жабу.
И надо же такому случиться, чтобы именно наш Недотепа, Посмешище, Рохля, Мешок с овсом, Поросячья задница влюбился ни больше ни меньше как в первую красавицу Редстоуна Сюзанн Лампак! Это какой-то недосмотр Всевышнего, я вам скажу, это какой-то непорядок в природе. Почему Всевышний позволяет всяким уродам влюбляться в наипервых красавиц и наоборот?! И люди мучаются потом всю жизнь, честное слово! Нет чтобы уроды влюблялись в уродок, а красотки в красавцев, и был бы полный порядок, справедливость и – никаких проблем! Так ведь нате – Кэрол Виндстон влюбляется не в кого-нибудь, а в саму Сюзанн Лампак! Видали?! Ну какие у него, бедняги, шансы, как вы думаете? Конечно, у него только один шанс – стать еще большим посмешищем.
И вот они выдумывают такую штуку. Они – это Сюзанн Лампак и ее компания нашей редстоунской золотой молодежи. Они собираются как-то в баре и пишут письмо на телевидение в программу «Инкредибл», «Невероятное», что у нас в Редстоуне тоже есть уникальный талант – Кэрол Виндстон. Он, мол, и хрюкает по-кабаньи так, что дикие кабаны ластятся к нему, как котята, и иволгой так свищет, что птицы со всего леса к нему на плечи слетаются. Ну и так далее, уж они расписали! И Сюзанн Лампак сама отвезла это письмо на почту и проследила, чтобы Кэрол – весь красный от любви, он как увидел эту Сюзанн, просто дар речи потерял, – чтобы Кэрол все печати на письме правильно поставил и отправил письмо с первой же почтой.
И что вы думаете?
Не прошло и двух недель, как из Нью-Йорка прилетает к нам целая киногруппа – патлатый кинооператор, два ассистента и тощая баба-редактор в темных очках. И вот они гоняются за Кэролом, чтобы он им весь свой репертуар показал. И не как-нибудь, а в лесу, среди кабанов и прочей дичи. А Кэрол, конечно, ни в какую – стесняется и боится вообще на всю страну стать посмешищем. Да и как звери будут с ним в кино сниматься – разбегутся, и всё, и он своих единственных друзей лишится. Короче, бегает Кэрол от этих киношников, прячется от них в лесной чащобе. А всему Редстоуну это новая потеха, и в баре «Игл нэст» кто как может этих киношников накручивает – какой, мол, Кэрол уникальный талант. Только застенчивый, скромный, нужно к нему ключ подобрать. А ключ, конечно, единственный и всем известный – Сюзанн Лампак.
Киношники, конечно, к Сюзанн – ты, мол, такая красавица, помоги нам достать этого Кэрола, мы тебя тоже в кино снимем. И Сюзанн на своем жеребце Уисл-Свист скачет в лес, находит там Кэрола и разговаривает с ним так, будто влюблена в него по уши, и просит ради нее показать этим киношникам, на что он способен. Ну мог ли Кэрол ей отказать? Уж если Сюзанн Лампак чего захотела – ей никто не отказывал, и вы бы не отказали.
На следующий день ведет Кэрол этих киношников в лес (и Сюзанн с ними), прячет их там в каком-то шалаше, чтоб они своей кинокамерой зверей не распугали, а потом на полянке перед шалашом устраивает целый спектакль – токует, как тетерев, так, что все тетерки своих мужей побросали и, хлопая крыльями, на эту поляну слетелись. Иволгой свищет – иволги со всего леса поприлетали. Лосем трубит – лоси из чащи повыходили и из рук у Кэрола морковку едят.
А киношники, знай, снимают и только пришептывают: «Бьютифул! Икредибл! Фантастик!» А Кэрол уже и забыл про них. Так своими зверьми увлекся – на него просто как вдохновение нашло. Лосей отпустил и вдруг лягушкой заквакал: «Куа-куа-ква-а! Куа-куа-ква-а-а!» И – представляете? – от воды, от ручья сотни лягушек прыснули на поляну. А напоследок Кэрол еще и кабаном захрюкал, да так натурально, что из чащи кабаниха с поросятами-кабанчиками пришла, повалилась у ног Кэрола на землю и захрюкала с ним в унисон.