Недотепа
Шрифт:
– Ага. То есть если могут сдачи дать, то надо быть вежливым? – продолжал допытываться Халанбери.
– Ну… в общем-то да. – Радион почему-то смутился.
– Все как в жизни, – вздохнул Халанбери. – Скажите, господин волшебник, а Столица – она красивая?
– О да! – Радион закивал. – Белоснежные башни вздымаются к облакам, дворцы из красного мрамора и зеленого малахита привольно раскинулись среди холмов. Маленькие озера с чистейшей водой окружают город, и по связующим их каналам снуют быстрые лодки. А на горных кручах высится королевская крепость Вечный Оплот – самое красивое, безопасное и роскошное сооружение в мире!
– Ух ты… – прошептал Халанбери и от волнения засунул
– А нельзя сразу перенестись туда? – спросил Трикс. – Ну, телепортироваться… вот как вы из башни в свой дилонский дом…
– Есть два серьезных препятствия, – любезно сообщил Щавель. – Первое – система ПВО очень затрудняет телепортацию в город. Понятно почему?
– Чтобы враги не высадили магическим образом десант! – догадался Трикс.
– Верно. Второе – маг может телепортироваться только в то место, которое хорошо знает. А я в Столице никогда не бывал.
Халанбери вытащил палец изо рта и задумался. Потом спросил:
– Господин волшебник… Скажите, а можно научиться магии маленькому мальчику? Ну, вроде меня…
– Все можно, – великодушно сказал Халанбери. – Великий маг Эльнор Быстрый начал колдовать в пять с половиной лет. В шесть он превратил свою злую мачеху в добрую няню, в десять стал помощником Маркеля Разумного, а в семнадцать возглавил капитул магов. Правда, в двадцать два ему надоела магия и он ушел в монастырь.
– Ага. А если мальчик еще не очень хорошо читает и пишет? – продолжал Халанбери. – Ну… некоторые слова хорошо читает, некоторые хорошо пишет. Но не все.
– И такое возможно, – явно развеселившись, ответил Щавель. – Древний маг Хельмер вообще был слеп, но придумал ряд полезных заклинаний для путешественников, для супружеской верности и для осады города. В старые времена вообще было плохо с грамотностью. Некоторые умели читать и писать, некоторые колдовать. А то и другое вместе – очень редко.
– Ага… – задумчиво сказал Халанбери. – Ага…
Щавель наклонился к Триксу и доверительно сказала:
– Такова притягательная сила магии, что даже самые бесталанные и неспособные, никогда не помышлявшие заняться волшебством, в обществе великих волшебников проникаются любовью к чародейству и пытаются сложить свои немудреные заклинания. Конечно, я не вижу в малыше никакой склонности к волшебству… но пусть старается. Это очень трогательно.
– Вы настоящий учитель, – сказал Трикс, тронутый добротой Щавеля. – Вам надо преподавать в академии чародейства.
– Нет, нет, нет! – возмутился Щавель. – Я против этих новомодных штучек. Массовое обучение – как можно? Это не чеканка монет и не изготовление кирпичей. Волшебник должен постигать магию самостоятельно, под руководством наставника, но никак не в классе, заполненном толпой олухов. Вот ты слыхал хоть про одного знаменитого волшебника, который учился бы в академии?
– Нет.
– И я нет! А их полно! Ходят потом по королевству, размахивают грамотами об окончании академии, требуют себе должности при дворах глупых баронов и герцогов… а сами только позорят магию! Настоящих талантливых волшебников они к себе не принимают, о нет! Как можно – ведь сразу станет ясна их бесталанность! Обязательно найдут, к чему прицепиться – пишет с ошибками, простонародные выражения в заклинании употребляет… А идут к ним купеческие сынки, младшие отпрыски аристократов, экзальтированные ведьмочки…
Щавель так разгорячился, что еще с полчаса бурчал по поводу академии и негодных методик массового обучения магии. У Трикса зародилось легкое подозрение, что давным-давно сам Радион был отвергнут приемной комиссией академии, но вслух он этого говорить не стал.
Первые три дня путешественники двигались по княжеству Дилон,
Даже ночевали путники большей частью под крышей – в первую ночь в трактире, во вторую ночь – на сеновале у гостеприимных крестьян (Щавель в благодарность соорудил пустяковое заклинание, повышающее надои), на третью ночь – в заброшенной, но чистенькой сторожке на скошенных лугах.
У Трикса постоянно вертелся на языке вопрос – зачем же все-таки Радион Щавель решил отправиться в Столицу. Судя по всему, его наставник не был склонен к дальним дорогам – иначе он побывал бы в центре королевства, да и в рассказах его мелькало лишь княжество Дилон, да сражение на Черной Переправе. Трикс все больше и больше укреплялся в мысли, что по натуре Щавель был типичным провинциальным волшебником, домоседом, который свил себе уютное гнездышко в глуши, но недалеко от крупного города, обслуживает своей магией местное население, дружит и пьянствует с соседями-волшебниками, а в большую политику и серьезную магию предпочитает не лезть. Не из-за недостатка сил, разумеется! Трикс немедленно дал бы в глаз любому, кто посмеет усомниться в мудрости его учителя. А просто из скромности и свойств характера…
Но Щавель своих планов не раскрывал, сомнений не высказывал, тяготы дороги переносил стойко и вроде как даже полюбил свою разношерстную команду: Триксу непрерывно давал советы и наставления из своего богатого опыта, Иена шпынял, но только по делу, а над Халанбери, который после разговора о волшебстве ходил задумчивый и что-то бормотал себе под нос, дружелюбно подтрунивал.
Больше всех путешествию радовалась Аннет. По обе стороны дороги тянулись поля и луга, повсюду доцветали астры и хризантемы. С самого утра маленькая фея улетала в поля завтракать, иногда возвращаясь вполне нормальной, а иногда, увы, хихикая и невпопад рассказывая какие-то запутанные истории. Щавель по этому поводу сказал, что беспокоиться не надо, «вегетативный период скоро закончится». Трикс толком его не понял, но уверенному тону мага поверил. Как ни странно, но фея действительно сшила для Тианы мешочек – не из шелка, которого не нашлось, но из очень симпатичного оранжевого бархата. Теперь книжка все время висела у Трикса на шее, под рубашкой – и ему было как-то спокойнее за судьбу княгини.
На четвертый день путники подошли к межевому знаку – здесь начинались земли королевского рыцаря. С давних пор за особые заслуги перед короной род Маркелей награждал отставных рыцарей наделами земли, как правило, из числа той, что была присоединена к королевству за время рыцарской службы. Наделы были достаточно большими, чтобы рыцарь мог безбедно доживать свой век, собирая подати с крестьян, плату за проезд по мостам и дорогам, сдавая в аренду пашни и рудники. После смерти рыцаря земля отходила королю – или, чаще, передавалась другому состарившемуся рыцарю. Трикс помнил, что на границах со-герцогства тоже было три владения королевских рыцарей – старых напыщенных болтунов, которые не пропускали ни одного праздника и очень любили посокрушаться нынешним падением нравов.