Неджентльмен
Шрифт:
— А почему нет? Одного взгляда на ее дружка достаточно, чтобы понять, что он за тип.
— Ты же его совсем не знаешь!
— И знать не хочу.
За два года их знакомства это был, наверное, пятый или шестой случай, когда Дейзи всерьез рассердилась на Саймона.
— Ты защищаешь ее просто потому, что она «девица что надо».
— Не говори глупости.
— Это ты говоришь глупости.
Саймон не ответил. Дейзи знала, что он не станет ей возражать. Что скандала не будет. Саймон никогда не шел на скандал.
Однако Дейзи чувствовала, что на этом дело не кончится. Ей вдруг захотелось именно ссоры.
— Коль скоро мы уж заговорили об этом, так я тебе должна сказать, что танцует он что надо. Ты, видно, не заметил: он меня крутил так, что юбка задиралась выше трусиков. Так что подвернулся удобный случай похвастаться поясом для чулок, который ты мне подарил.
— Да, я обратил внимание. А у Хью так просто глаза на лоб полезли. Я все никак не мог понять, куда это он таращится.
Разумеется, тебе и в голову не пришло.
— По крайней мере, у него появилась возможность развлечься, — отрезала Дейзи.
Саймон перешел на другую скорость и обогнал какой-то грузовик, который еле-еле тащился.
— Раз уж мы затеяли разговор о Хью, должен тебе сказать, что твое замечание насчет трусов прозвучало не совсем к месту. Это было как-то…
— Как? — не скрывая раздражения, переспросила она. — Неприлично, что ли?
— Можно сказать и так.
Мой Бог, иногда он действительно несносен.
— Что ты, собственно, имеешь против? Как тогда насчет твоей красавицы Аманды и ее «задницы»?
— Это совсем другое дело, — помолчав, ответил Саймон. — Ее спровоцировали.
— Это меня спровоцировали! Ты сам и спровоцировал, потому что на новогоднем балу не придумал ничего лучше, как сидеть и трепаться о своих чертовых акциях! А взбесился ты исключительно из-за того, что я танцевала не с кем-нибудь, а именно с Ником. Если бы это был Иан, ты бы даже внимания не обратил. Просто он тебе не нравится. У тебя к нему какая-то иррациональная антипатия. И в сквош ты предложил ему сыграть именно поэтому — надеешься его проучить. Со стороны это выглядит довольно жалко.
— Я собираюсь не просто проучить ею, — хмуро заметил Саймон. — Я собираюсь его уничтожить.
Дейзи вдруг оттаяла. Бог с ним, просто он немного завидует, вот и все. Отсюда и нелепая идея устроить дуэль на корте для сквоша. Она живо представила себе, как все это будет.
К тому моменту, когда они подъехали к ее дому в районе Ричмонд-парка, к Дейзи вновь вернулось хорошее расположение духа. Гнев ее окончательно улегся под влиянием выпитого, к тому же она вспомнила, что на благотворительной лотерее выиграла бесплатный поход в косметический салон.
Однако Саймон почему-то не стал искать
— Если не возражаешь, я сегодня не буду заходить. Я забыл захватить во что переодеться, так что утром нам пришлось бы заезжать ко мне и мы потеряли бы уйму времени.
Дейзи не верила своим ушам. Она-то надеялась, что он останется на ночь, и уже представляла, как они утром будут валяться в постели, лениво отпуская шуточки по поводу неизбежного жаркого, которое поджидало их у его матери.
— Вот тебе раз! — Восклицание, даже для ее собственного слуха, прозвучало неожиданно резко. — Мы могли бы встать пораньше и заехать к тебе по пути.
— Это не по пути, — заметил Саймон. — И, сказать по правде, я немного устал.
— С чего бы вдруг? Ты же практически не танцевал.
— Согласен. — Он выдержал укоризненную паузу и добавил: — На всякий случай, если ты вдруг не обратила внимания, позволь напомнить, что я работал всю неделю как вол.
Если он хотел, чтобы ей стало стыдно, ему это удалось.
— Извини, — промолвила она, наклоняясь, чтобы поцеловать его на прощание. — Увидимся утром.
От его ответного поцелуя — такого мягкого, нежного и всепрощающего — ей стало еще хуже.
Саймон проводил ее до дверей. Он всегда так поступал на тот случай, если поблизости окажется какой-нибудь бродяга.
Но уже закрыв за собой дверь, Дейзи снова почувствовала укол досады. Новый год, а я ложусь спать одна. Для сквоша он никогда не устает, чтоб его!..
Она долго не могла уснуть. К чувству смутной обиды примешивалась горькая досада, заставляя беспокойно ворочаться под пуховым одеялом. Тщетно она приказывала себе не вспоминать этих роковых серо-зеленых глаз. И чем сильнее она старалась забыть, тем больше они тревожили душу. Наконец образ этот стал своего рода наваждением, чем-то вроде неоплаченного счета, от которого никуда не деться.
Он словно говорил: «Рано или поздно тебе придется заняться мной. Бесполезно прятать меня в ящик кухонного буфета в надежде, что я никогда больше не напомню о себе».
И уже во сне она все еще пыталась отделаться от вездесущего взгляда, и не только от него. Теперь к нему добавились и другие, не менее смущавшие душу картинки: ладонь, которую он протянул ей и которую она безропотно приняла, руки, которые закружили ее в неистовом рок-н-ролле, расстегнутый ворот белоснежной рубашки. Не говоря уже о словах-искусителях, которые до сих пор, по прошествии девяти лет, звучали в ее ушах: «Ты похожа на ангела».
Будильник зазвонил в четверть одиннадцатого. Дейзи выключила его и снова свернулась калачиком под одеялом, думая о том, как было бы хорошо, если бы можно было весь день нежиться в постели и не надо было вставать, одеваться и тащиться на ланч к родителям Саймона.