Неестественные причины
Шрифт:
Реклесс внезапно встал, посмотрел на свою пустую чашку и медленно поставил ее на поднос. Сержант Кортни, немного поколебавшись, поступил со своей чашкой так же. Похоже, они наконец собрались уходить. Но прежде чем Реклесс уйдет, нужно сказать ему кое-что еще. Поскольку это была простая информация, важность которой пока была под сомнением, Дэлглиш злился на себя за медлительность. Пришлось напомнить себе, что предстоящие дни станут нелегкими и лучше не давать Реклессу шанса принуждать его к мрачному самокопанию.
– Вам надо знать кое-что об этой подложной рукописи, – отчеканил он. – Возможно, я не прав, материала для анализа пока
– Я помню Льюкера, – протянул Реклесс. – Дело разбирал судья Бротуик. Клуб «Кортес» – удобное местечко, чтобы повесить на кого-нибудь убийство. На кого же его повесить, если не на Льюкера?
Он направился к двери, сопровождаемый неотрывной тенью – сержантом. Перед уходом оглянулся.
– Как я погляжу, нам повезло, что здесь оказались вы, мистер Дэлглиш.
В его устах это прозвучало как оскорбление.
Контраст между ярко освещенной комнатой и прохладной темнотой осенней ночи был разительный: всем показалось, будто они ухнули в яму. Когда за ними закрылась дверь коттеджа «Пентландс», Селия Колтроп испытала приступ безотчетной паники. Вокруг нее сомкнулась непроглядная ночь, она вдохнула темень и почувствовала ее тяжесть. Словно густой ночной воздух приобрел вес, и требовались усилия, чтобы сквозь него продраться. Было непонятно, в какую сторону идти, на какое расстояние. В непостижимой черной пустоте глухо и безрадостно звучал со всех сторон прибой, и она чувствовала себя заблудившейся путницей на затерянном берегу, которой грозят опасности. Когда Лэтэм посветил фонарем ей под ноги, земля выглядела нереальной и далекой, как лунная поверхность. Казалось невероятным, что человеческая нога может ступить на эту неверную почву. Селия Колтроп споткнулась и потеряла бы равновесие, если бы Лэтэм с внезапной силой не схватил ее за руку.
Они побрели все вместе по тропинке, тянувшейся в глубь суши. Селия, не собиравшаяся возвращаться домой пешком, была в туфлях на высоких каблуках и постоянно поскальзывалась на морской гальке, усеивавшей тропу, или вязла в песке, после чего, подхваченная Лэтэмом, вертелась, как непослушная девчонка. Зато паника исчезла, глаза привыкли к темноте, с каждым шагом рев волн становился тише и безопаснее.
Еще больше облегчения принес Джастин Брайс, произнесший своим обычным блеющим голосом:
– Занятный недуг эта астма! Сегодняшний вечер – та еще травма, все же первая в жизни встреча с убийством, а самочувствие – лучше не придумаешь. При этом ужасный приступ во вторник произошел без малейшей причины. Хотя, конечно, реакция может последовать…
– Безусловно, – усмехнулся Лэтэм. – Особенно если Форбс-Денби не подтвердит ваше алиби на вечер вторника.
– Подтвердит, не сомневайтесь, Оливер! Не могу расстаться с мыслью, что его показания будут более вескими, чем все, что наговорит ваша ночная партнерша.
Селия Колтроп, которой их обычная пикировка вернула уверенность, зачастила:
– Нам так повезло, что здесь оказался Адам Дэлглиш! Он ведь нас знает. То есть знаком с нами. Он тоже пишет, а значит, Монксмир ему близок.
Лэтэм встретил ее рассуждения взрывом хохота:
– Если присутствие Адама Дэлглиша служит для вас
Он опять расхохотался и еще сильнее сжал ее руку. Теперь Лэтэм делал ей больно, волочил ее за собой, как арестованную. Но у нее не хватало смелости освободиться. Тропинка стала шире, но все еще была усеяна кочками и рытвинами. Селия спотыкалась и скользила, каждый шаг давался с болью, лодыжки ныли, и не будь поддержки Лэтэма, ей пришлось бы встать на четвереньки. Это значило бы отстать, а остаться одна она хотела меньше всего.
– Знаете, Селия, а ведь Оливер прав, – пискнул ей Брайс чуть ли не в самое ухо. – Дэлглиш – профессиональный сыщик, наверное, из самых умных во всей стране. Не пойму, как два тома его стихов, которые лично я высоко ценю, могут что-то в этом поколебать.
– Но и Реклесс не дурак, – продолжил Лэтэм, явно забавляясь. – Заметили, как он, не говоря почти ни слова, умудрялся побудить нас к самовлюбленному детскому лепету? Похоже, он узнал о нас за пять минут больше, чем дал бы обыкновенный многочасовой допрос других свидетелей. И когда мы научимся держать рот на замке?
– Раз нам нечего скрывать, то это, по-моему, не так уж важно, – заметила Селия Колтроп. – Оливер весь вечер вел себя отвратительно, уж не выпил ли он?
– А вот и нет! – возразил Брайс. – Каждому есть что утаить от полиции. Отсюда наше двойственное отношение к ней. Подождите, Дэлглиш еще поинтересуется, почему вы постоянно говорили о Сетоне в прошедшем времени до того, как мы узнали, что нашли его труп. А вы говорили о нем именно так! Даже я обратил на это внимание, так что мимо внимания Дэлглиша это и подавно не прошло. Остается узнать, сочтет ли он своим долгом довести это до сведения Реклесса.
Но Селия была неробкого десятка, запугать ее Брайсу было не под силу.
– Не глупите, Джастин! – бросила она. – Я вам не верю. Если я и допустила подобную оплошность, то потому, наверное, что говорила о Морисе как о писателе. Почему-то у меня создалось впечатление, что как писатель бедняга Морис кончился уже давно.
– О да! – подхватил Лэтэм. – Скончался и предан земле. Исписался. Морис Сетон всего раз за всю жизнь написал достойную внимания прозу, зато от сердца. И из головы. Она произвела такое впечатление, как ему хотелось. Каждое слово попадало в цель, разило наповал.
– Вы имеете в виду его пьесу? – уточнила Селия. – Я думала, что вы ее не оценили. Морис всегда говорил, что своей рецензией вы погубили ее.
– Дорогая Селия, если бы мои рецензии обладали убойной силой, то половину пьесок, поставленных сейчас в Лондоне, снимали бы со сцены сразу после премьеры. – Он снова дернул ее за руку, увлекая за собой.
Джастин Брайс отстал от них. Желая их нагнать, он крикнул, задыхаясь:
– Мориса убили, наверное, вечером во вторник. А тело отправили в плавание поздно вечером в среду. Как же преступник доставил его на Монксмир? Вы приехали из Лондона как раз в среду. Он, случайно, не лежал в багажнике вашего «ягуара»?