Неформальная любовь
Шрифт:
Я смутно помню, как резанул вены. Еще и еще. Боли не чувствовал. Хотел только уйти, чтобы не думать, не вспоминать, забыться, на этот раз навсегда. Кровь пульсировала, растекаясь лужей возле меня. Голова стала тяжелой, а потом все изменилось.
– Нет!!! – девушка согнула мою руку, перетянула ее на сгибе и повела меня куда-то. – Серый, ты чего? – я помутневшим взглядом посмотрел в глаза девчонке. Пикассо. Она так профессионально обработала мне руку, что я удивился. Такое ощущение, что она делала это не в первый раз. Вскоре сознание стало более ясным. Она заставляла меня пить сладкий
– Пикассо, прошу, не наливай мне больше чай. Не могу я пить больше. Я все равно это сделаю, зря ты остановила меня. Не могу, тяжело жить, – откровенно признался я. Грудь словно стальным кольцом сдавливала боль. Сердце кровоточит, а душа, она просилась покинуть этот мир, но меня остановила художница с розовыми волосами, и я понял, что возможно попробую собрать своё сердце по осколкам, но пока не знал как это сделать. Я не борец, увы. Слаб духом.
– Серый, надо бороться. Ты обязан. Родители твои не обрадуются, увидев тебя на том свете среди мертвых. Меня вообще мать выбросила, когда я была еще младенцем. Тут у каждого своя трагедия. Дакота тоже пыталась это сделать, но я не позволила. И тебе не позволю. Мы твоя семья и должны поддерживать друг друга, чтобы выжить.
– Ты что такая милосердная? Не зачерствела душой, – горько усмехнулся я, каждой клеточкой ощущая боль. И физическая боль была не такой мучительной, как душевная.
– Я не знаю, но я точно понимаю, что нельзя себя жизни лишить. Это преступление против себя. Такой же грех как и убийство. Это плохо, нельзя. Жизнь и так короткая. Через сто лет мы все станем всего лишь легендой. Что такое семьдесят-восемьдесят лет для вселенной? Твоя жизнь и так быстротечна, Сергей. Просто проживи ее достойно. Да, понимаю, что утрата родителей это горе… И то, как с тобой поступили – ужасно, но не живи прошлым. Постарайся сконцентрироваться на настоящем.
– Пикассо, я даже не знаю. Не получается забыться. Кошмары по ночам не отпускают. Тяжело.
– Идем, прогуляемся. Ты можешь идти?
– Да, вполне, – я поднялся, и мы медленно пошли к лестнице, ведущей к запасному выходу. Пикассо рассказывала про то, что все дети иногда сбегают на дискотеку или просто прогуляться. Но главное, к утренней перекличке вернуться на место. И мы отправились в центральный парк. Да, мои руки были перемотаны бинтами, которые нашлись у Коралины в комнате, но сейчас голова не кружилась. В меня Пикассо столько сладкого чая влила, что мне казалось, он у меня вместо крови в венах теперь течет.
Что-то изменилось во мне после прогулки. Пикассо говорит, что нужно быть ближе к природе. Больше гулять. Прохладный воздух делал сознание ясным. Легкое дуновение ветерка шевелило листья деревьев, и в душе поселилось чувство умиротворения.
Густой туман опустился на город, а небо становилось не черным, а антрацитовым. Предрассветные сумерки говорили о том, что наступало утро, и что пора возвращаться.
– Серый, я вытащила тебя, но ты должен пообещать мне, что больше даже не подумаешь о том, чтобы повторить попытку сделать это.
– Да, я попробую. Я попытаюсь найти новые цели, как бы трудно мне ни было. Этим поступком я показал себя слабым человеком, верно? – стало немного стыдно за свое поведение, но что сделано, то сделано. Наверное, в жизни каждого человека бывают моменты, когда реальность кажется кошмарным сном, и хочется проснуться, но реальность ядовитой змеей стягивает сознание и шипит на ухо: « Это реальность, твоя реальность. А теперь я посмотрю на то, как ты справишься с этим испытанием». Кажется, что твой Ангел Хранитель забыл про тебя.
– Не слабый. Просто ты запутался, – отозвалась Пикассо, и к нам неожиданно подбежал Тимур. Выглядел он взволнованным.
– Серый, что с руками? – с ходу спросил Терминатор, коротко, и по сути. Он всегда был в курсе всего, и сейчас его явно что-то очень волновало.
– Терминатор, он это… – Пикассо не могла подобрать правильные слова, но Тимур быстро сложил одно с другим.
– Решил купить билет в один конец? Понятно. Серый, об этом потом поговорим. Пойдем со мной. Амалию не могу освободить. Дверь не открывается, и ее не слышно. Похоже, перегнул я палку, и воспитателя нигде нет. Ты как сам, нормально?
– Да, я в порядке, – когда Терминатор сказал про голубоглазку, я испытал острую боль в сердце. Как же я про тебя забыл?
«Буду жить назло этой девчонке», – усмехнулся про себя.
Мы с трудом справились с ржавым замком и пробрались на чердак. Было темно, и мы пытались найти Амалию, но пока безуспешно. На самом деле, жуткое место для девчонки. И холодно очень. Мы решили разойтись в разные стороны, чтобы осмотреть весь чердак, и я медленно пошел, осторожно пробираясь через фрагменты старых досок и дверей в сторону небольшого оконца размером меньше четверти обычного. Голубоглазку нашел сразу.
Она лежала без сознания, а еще на теле виднелись странные пятнышки, похожие на укусы насекомых. Но что-то мне подсказывало, что это что-то другое. Подхватил девчонку на руки. В этот момент ощутил странное тепло в сердце и даже забыл как дышать.
Она оказалась очень легкой, и даже учитывая тот факт, что я был не совсем в форме, и сегодня потерял много крови, смог донести ее до лестницы. Терминатор заметил меня с Лийкой на руках и быстро спустился по вертикальной лестнице в коридор, чтобы принять ее, а потом спустился я. Теперь до нашей комнаты он нес ее на руках. А я смотрел, как безжизненно болтается ее рука, и мне стало немного неловко. Она, бледная и слабая девчонка, продолжает жить и бороться, а я сдался.
Терминатор вызвал скорую помощь и конечно обрисовал все так, что Амалия сбежала, а он ее нашел и вернул. Неправду сказал, но так было нужно. Девчонку забрали, а потом Тимур долго рассказывал мне про то, почему человек должен жить. Яша и Тоха уже даже начали просыпаться, а мы все сидели и разговаривали. Тимур взял с меня слово, что я больше так не поступлю и начну ходить вместе с ним в спортзал.
Тимур сам решил вопрос с моей постелью, но спать уже не хотелось.
– Нужно в больницу наведаться. Кстати, ты ветрянкой болел? – уточнил Тимур. Было видно, что он переживает за голубоглазку и чувствует за собой вину из-за случившегося.