Нефритовый остров
Шрифт:
Лайэн провела пальцем вниз по кремовой изогнутой ноге верблюда. Вообще фигурки из коллекции Танов предназначались больше для ощупывания, чем для обычного осмотра. У этого верблюда, если память ей не изменила – а она ей, конечно же, не изменила, – каждый палец на ноге отделен от другого и выполнен с особой тщательностью. Результатом явились небольшие утолщения на ступнях, словно истертых многими километрами под грузом по знаменитому Шелковому пути.
Заранее предвкушая удовольствие от того, что пальцы сейчас нащупают эти едва заметные утолщения,
Нахмурившись, Лайэн повернула статуэтку к себе. Потом заглянула в заднюю часть ящика, разыскивая другого кремового верблюда с коричневыми прожилками.
Руки Дэниела сжали край картонной коробки с такой силой, что казалось, она сейчас расплющится. Он наблюдал, как Лайэн, уткнувшись лицом в ящик, что-то там разыскивает.
– Девочка, ну что же ты! У тебя, конечно, впереди много времени. Мое же время уже позади. Быстро подай мне верблюда. Я буду держать его в руках, а ты напомнишь мне о красоте, которую я больше не могу видеть.
И осязать тоже. Но об этом Вэнь никогда не говорил вслух – из гордости.
Лайэн нерешительно спустилась со стремянки, держа в руках фигурку, которую требовал Вэнь. Нерешительность ее заметил только Дэниел. Лайэн не могла бы сказать с полной уверенностью, что это та самая статуэтка. Нет… не совсем… Различие так же неуловимо, как отсутствие утолщений на ступнях верблюда. Вряд ли Вэнь это почувствует.
Увидев, что Лайэн наконец отошла от ящика, Дэниел вернулся к своей работе. Распаковывал и тщательно осматривал каждую вещь. Лайэн понимала – он ищет следы небрежного обращения. Но ничего подобного ему не найти.
– Вот, дядюшка Вэнь.
Она положила блестящую статуэтку в руку старика, осторожно согнула его изуродованные пальцы, так, чтобы они обняли изящные, неповторимые и бессмертные изгибы. Стала водить его рукой по нефриту, одновременно рассказывая вслух. Однако о детали, которая выделяла эту статуэтку среди множества других таких же, даже не упомянула.
– Камень здесь самого высокого качества, с мягким глянцем, ничем не замутненный, гладкий на ощупь, как лепесток лотоса. Горбы желтого цвета, все остальное цвета жирной влажной земли. На задней левой ноге имеется едва заметное «облачное пятно». Сама резьба отличается необыкновенной элегантностью, которую так часто ищут и так редко находят в нефритовых статуэтках.
Лайэн говорила тихим мягким голосом, используя традиционный китайский метод оценки нефрита, известный под названием «Шесть наблюдений». Вэнь слушал, сидя неподвижно, лишь изредка кивая в знак одобрения.
Дэниел тоже внимательно слушал. Руки молодого человека, распаковывавшие нефрит, замедлили движение. Время от времени он украдкой бросал взгляд на статуэтку в костлявых руках Вэня, будто сравнивая слова Лайэн с реальностью. Двигаясь по хранилищу, укладывая на место вещи, привезенные из Сиэтла, он горько сожалел о том, что не смог сам в полной мере насладиться мудростью и познаниями Вэня до
– Да-да… Все так, – прошелестел Вэнь, кивая. – Ты как будто снова оживила мои глаза.
– Это мелочь в сравнении с тем, что дали мне вы. Вэнь улыбнулся, обнажив пожелтевшие, кривые, но все еще крепкие зубы.
– Положи верблюда на место и принеси мне что-нибудь по-настоящему древнее… такое же древнее, как сам Китай… Что-нибудь такое…
– Погребальный нефрит?
– Да. Что-нибудь побольше, чем ладонь, но не слишком большое для моих старых рук.
– Клинок, – быстро произнесла Лайэн. – Я знаю один такой. Он великолепен.
– Императорский клинок, – кивнул Вэнь. – Принеси мне его. Я хочу еще раз насладиться его совершенством.
Лайэн вернула на место верблюда с подозрительно гладкими ступнями и поспешила к дальней стене с множеством полок. Здесь хранился нефрит периода неолита. Но Дэниел оказался проворнее.
– Дайте мне пройти!
Лайэн попыталась протиснуться к шкафчику.
– У меня больше прав находиться здесь, чем у вас.
– А это выясняйте с дедом. Здесь он отдает распоряжения, а не вы.
Полные губы Дэниела изогнулись в усмешке, еще более презрительной, чем поднятый вверх средний палец.
– Думаешь, ты неуязвима? Ошибаешься, безмозглая сучка! И я знаю в чем. – Тыльной стороной ладони он указал на ящик. – Давай-давай, разыгрывай свою шараду.
Сердце у Лайэн заколотилось, руки задрожали. Ей хотелось вцепиться ногтями в это гладкое самодовольное лицо, сорвать с него усмешку. Но она сдержалась. В жизни ее как только не называли. Особенно изощрялись одноклассники в школе, после того как узнавали от родителей, что мать Лайэн – содержанка женатого человека.
– Все прячетесь за широкой спиной деда? – ровным голосом проговорила она. – Пора бы уже повзрослеть, мальчик. Пора выйти в реальный мир, созданный не нами. Тот, в котором нам тем не менее суждено жить.
– Ты…
– Уйдите с дороги! – с холодной яростью повторила Лайэн.
– Я жду, – раздался хрипловатый голос Вэня. Дэниел оглянулся на деда и отступил.
Пытаясь унять дрожь в руках, она выдвинула ящик. Глазам ее представился целый набор уникальных древних клинков, отсвечивавших под электрическими лампами. Первой пришла мысль о том, с каким бы удовольствием посмотрел на все это Кайл.
В следующий момент сердце будто сжало ледяными тисками. Темно-зеленого клинка с едва заметными пятнами на месте не было.
Лайэн круто обернулась… и встретилась взглядом с глазами Дэниела, убийственно черными, до боли похожими на глаза ее отца.
– Девочка, ну что с тобой сегодня? Почему ты так медлишь? Все мои просьбы очень просты. Погребальный клинок, ничего больше. Ты знаешь какой – мой любимый. Принеси его мне.
– Да-да, – по-английски прошептал Дэниел. – Принеси ему клинок, ты, подзаборная. Принеси, если сможешь.