Нефритовый трон
Шрифт:
Джеймс рассказывал о перемещениях в воздушном корпусе: почти всех драконов Средиземноморского дивизиона переправили на Английский канал. Летификат и Экскурсиус со своими звеньями обеспечивали непробиваемый заслон на случай новой попытки вторжения со стороны Бонапарта, ободренного своим успехом на континенте.
— Зато теперь французы могут попытаться захватить Гибралтар, — вставил Райли. — И за Тулоном тоже надо приглядывать: при Трафальгаре мы взяли двадцать трофеев, но все европейские леса теперь в распоряжении Бонапарта, и ничто не мешает ему построить новые корабли. Надеюсь, министерство знает, что делает.
— О черт. — Джеймс уперся ногами в планшир, опасно накренив
— Он все еще болен? — забеспокоился Хэммонд.
— Где там — уж две недели как умер. Погиб при Аустерлице, можно сказать: он слег в постель сразу после заключения мира и больше уже не вставал.
— Упокой Господи его душу, — сказал Райли.
— Аминь, — завершил глубоко потрясенный Лоуренс. Питт был еще вовсе не стар — моложе отца, лорда Эллендейла.
16
Имеется в виду Уильям Питт-младший. Умер 23 января 1806 г. в возрасте 47 лет.
— А кто это — мистер Питт? — спросил Отчаянный.
Лоуренс вкратце объяснил ему, что такое премьер-министр.
— Не знаете, кто будет формировать новое правительство, Джеймс? — Этот вопрос был очень важен для них с Отчаянным: новый премьер мог взять в отношениях с Китаем новый курс — как еще более уступчивый, так и более жесткий.
— Нет, я улетел еще до получения каких-либо известий. Обещаю при первой возможности наведаться к вам в Кейптаун. Правда, обычно нас посылают туда не чаще, чем раз в полгода, так что особенно надеяться на это не стоит. Там опасно садиться: несколько наших курьеров, летевших над сушей или просто заночевавших на берегу, пропали без вести.
Наутро Джеймс отбыл. Он долго махал рукой, пока его Волли, серый с белым, не скрылся в низких облаках окончательно. Лоуренс успел настрочить коротенький ответ Харкорт и дописал письма для Джейн и матери, уже начатые. Теперь они скорее всего еще долго не получат от него никаких вестей.
Но меланхолии предаться ему не позволили: Лю Бао желал срочно посоветоваться, чем можно заменить какое-то блюдо из обезьяны. Лоуренс предложил почки барашка и тут же был поставлен перед новой кулинарной задачей. Остаток недели прошел во все более лихорадочных приготовлениях. Камбуз дымил день и ночь, а драконья палуба так нагрелась, что даже Отчаянный счел это немного излишним. Китайские слуги задались целью очистить корабль от крыс и посвящали себя без остатка этому безнадежному делу. Они выбрасывали дохлых грызунов в море по пять-шесть раз на дню, к негодованию корабельных мичманов: крысы в конце плавания традиционно служили прибавкой к скудному рациону.
Лоуренс не знал, чего ждать от грядущего празднества, но оделся с особым тщанием, позаимствовав для услуг Джетсона, стюарда Райли: крахмальная отутюженная рубашка, шелковые чулки, короткие бриджи и начищенные до блеска гессенские сапоги. К бутылочно-зеленому мундиру с золотыми нашивками на плечах он приколол свои боевые награды: золотую на голубой ленте медаль за битву на Ниле, которую получил еще флотским лейтенантом, и серебряную булавку, пожалованную всем капитанам Дуврского сражения.
Явившись в апартаменты китайцев, он только порадовался, что уделил столько внимания своему туалету. В дверях он чуть не задел головой за тяжелое красное полотнище. Стены тоже были плотно задрапированы. Иллюзию роскошного павильона нарушало только покачивание палубы под ногами. Стол был уставлен фарфоровой посудой всевозможных цветов, с золотыми и серебряными каемками. Гостей ожидали также лакированные палочки для еды, внушавшие Лоуренсу страх всю неделю.
Юнсин уже восседал во главе стола в наипараднейших золотистых шелках с узором из синих и черных драконов. Лоуренс, сидевший достаточно близко от него, рассмотрел, что глаза и когти на этих фигурах вышиты крошечными драгоценными камнями. Белоснежный дракон на груди у принца, больше всех остальных, сверкал рубиновыми глазами, и на каждой его лапе алело по пять таких же когтей.
Каким-то образом в каюту втиснулись все, включая Роланд и Дайера. Младшие офицеры сидели впритирку за отдельным столом и уже успели вспотеть. Слуги разливали спиртное и расставляли на столах холодное мясо, желтые орешки, моченые ягоды, неочищенные креветки.
Юнсин поднял первую чашу, и все выпили вместе с ним. Рисовое вино подавалось теплым и проходило в горло с опасной легкостью. Китайцы как по сигналу взялись закусывать, и приглашенная молодежь очень скоро последовала примеру хозяев. Роланд и Дайер, к смущению Лоуренса, орудовали палочками без малейшего затруднения и уплетали за обе щеки.
Сам он подцепил только ломтик говядины, ухитрившись проткнуть его одной палочкой. Копченое мясо оказалось весьма приятным на вкус. Как только он прожевал, Юнсин произнес второй тост, и пришлось выпить еще раз. После нескольких повторений Лоуренсу стало жарко, и голова у него поплыла.
Он отважился взять креветку, хотя другие офицеры избегали этого по причине скользкого соуса. Креветка заколыхалась, глядя на него черными глазками. Он откусил ей голову по примеру китайцев и тут же опять потянулся к чаше: от соуса во рту загорелся пожар. Пот капал с подбородка на воротник. Лю Бао, с хохотом перегнувшись через стол, подлил ему хмельного напитка и похлопал по плечу.
Вскоре закуски убрали и поставили клецки в больших деревянных мисках — одни в гофрированной бумаге, другие плотные, из белого дрожжевого теста. Их по крайней мере было легче ухватить палочками, и во рту они умещались целиком. Повара за неимением нужных продуктов проявили, как видно, изобретательность: Лоуренс обнаружил в тесте водоросли и ощутил вкус тех самых бараньих почек. За клецками последовала розовая, почему-то сырая рыба с холодной лапшой и побуревшими от долгого хранения маринадами. Хрустящее вещество в гарнире оказалось, как выяснил Хэммонд, сушеной медузой. Узнав об этом, несколько едоков деликатно поднесли руки ко рту и отправили кушанье на пол.
Лю Бао жестами и личным примером побуждал Лоуренса подкидывать ингредиенты в воздух, чтобы лучше перемешать их. Чем выше, тем больше будет удачи в новом году, объяснил Хэммонд. Британцы рискнули и вскоре изукрасили как себя, так и стол кусочками рыбы и овощей. Этого удара их достоинство уже не снесло. Каждый успел прикончить по кувшину рисового напитка, и даже присутствие Юнсина никого больше не сдерживало. Все покатывались со смеху, глядя друг на друга.
— Все лучше, чем было когда-то у нас на катере, — громко сказал Райли Лоуренсу. Хэммонд с Лю Бао пожелали узнать, что это за история, и он решил продолжить: — Капитан Ярроу посадил «Нормандию» на риф, и мы оказались на необитаемом острове в семистах милях от Рио. Нас, дюжину человек на катере, послали за помощью. Лоуренс в ту пору служил вторым лейтенантом, но капитан и первый помощник смыслили в своем деле меньше дрессированных обезьян и сами ни в какую не хотели идти. Да и припасами с нами поделились не очень-то щедро. — Райли до сих пор сокрушался, вспоминая об этом.