Нефть!
Шрифт:
То была стадная жизнь, основанная, как и у взрослых, на денежном престиже и атлетической доблести; устраивались состязания двух борющихся групп, противопоставлялись их силы и способность кричать громче, на обязанности каждого лежало повторять эти крики вместе со своей партией все время, пока происходила репетиция битв, служивших подготовкой к позднейшим, более серьезным триумфам в колледже и университете, где лишь сильнейшие в материальном и физическом отношении будут приняты в великие студенческие братства, чтобы выполнять с совершенной ловкостью и грацией свои социальные и физические функции.
Бэнни, как мы знаем, отвечал всем требованиям школьной общественности. Он обладал англосаксонскими чертами лица, огромным количеством свитеров и ездил в школу на машине последнего модного образца текущего года. Он был принят в самые изысканные кружки и присутствовал при всем, что в них происходило. Он необычайно всем интересовался, так как
Перед вступлением на новое поприще у Бэнни произошел с отцом так называемый "серьезный разговор", чрезвычайно удивительный и любопытный. Во-первых, папочка соглашался предоставить ему автомобиль на следующих условиях: Бэнни должен был дать слово никогда не переходить за предельную скорость ни в городе, ни за городом. Замечательный пример двойственного морального закона: сам папочка делал это не раз и совершенно открыто! Но он был взрослый и мог сам судить о скорости и, кроме того, ему служили извинением важные дела. Что касается Бэнни, то в школу ему предстояло отправляться очень рано, а остальное время он стал бы кататься исключительно для собственного развлечения. Бэнни, конечно, разрешалось катать в машине посторонних, но править рулем он должен был сам, никому другому этого не разрешая, — у папочки нет денег устраивать бесплатный гараж для всего школьного братства, и Бэнни хорошо сделает, если скажет, что таков закон, установленный раз навсегда отцом. Далее отцу хотелось, чтобы Бэнни дал ему обещание не курить и не пить спиртных напитков, пока ему не исполнится двадцать один год. Это был тоже "двойственный" закон, но папочка и тут действовал откровенно. Сам он выучился курить, но жалел об этом. Если Бэнни нравится приобрести эту привычку — дело его! Но, по мнению папочки, с этим следует подождать, пока Бэнни в достаточной мере подрастет, достигнет полного развития и научится отдавать себе ясный отчет в том, что делает. То же самое и относительно спиртного. В настоящее время папочка пьет очень мало, но в его жизни был период, когда он едва не сделался настоящим алкоголиком. Он боится этого и для сына. Разрешение Бэнни учиться в колледже, по крайней мере на отцовские деньги, в значительной степени будет зависеть от его обещания избегать кутежей. Бэнни, конечно, обещал, для него это было очень легко. Ему очень хотелось узнать поподробнее историю папочки, он никогда не видал его пьяным, и одна мысль об этом казалась ему страшной и неприятной. Наконец, беседа коснулась женщин. Но здесь папочка, очевидно, не мог себя заставить быть вполне откровенным. Он сказал только две вещи: все знают о том, что у отца Бэнни много денег, и благодаря этому Бэнни может подвергнуться одной из самых худших для молодого человека опасностей. Всевозможные женщины будут стараться завлечь его, заставляя тратиться на них, или станут его шантажировать. А так как Бэнни расположен женщинам верить, то его следует об этом предупредить. Папочка рассказал несколько ужасных случаев с богатыми юношами, которые попали в руки таких женщин, и как это изуродовало их жизнь и навлекло позор на их семьи. Дальше папочка заговорил о болезнях: распутные женщины очень часто бывают больны. Он рассказал несколько случаев и на этот счет, а также насчет шарлатанов, делающих своей добычей неопытных испуганных мальчиков. Если уж случится попасть в подобную беду, следует обращаться к первоклассному врачу.
Это было все, что папочка хотел ему сказать. Бэнни принял его слова с благодарностью, но ему хотелось задать отцу множество вопросов. Он не мог себя к этому принудить ввиду совершенно очевидной сдержанности отца, выражение лица и вся манера которого заставляли подозревать, что в вопросах пола скрывалось что-то чрезвычайно гадкое, о чем даже трудно говорить. Здесь скрывалась та сторона личной жизни, которую всегда оставляют во мраке. Бэнни пришло в голову, что к нему лично речь отца мало относилась; он знал о существовании грязных мальчишек, но сам таким не был и быть не собирался.
Вскоре
Отец и мать Рози были дантисты, — не слишком романтическое занятие, — естественно, что их дочери казалось таким необыкновенным носиться по всей стране, как это делал Бэнни, управлять армиями рабочих и приказывать земным недрам отдавать свои огромные сокровища.
Бэнни совершал вместе с ней прогулки в автомобиле и, выезжая за город, где не требовалось особой бдительности, правил одной рукой, а другая лежала на руке Рози, и по обоим пробегала поистине "восхитительная" дрожь. Им доставляло удовольствие разъезжать таким образом в продолжение целых часов или, оставив машину, бродить по холмам, собирая цветы и любуясь солнечным закатом.
Бэнни был преисполнен уважения к Рози и лишь раза два отважился запечатлеть поцелуй на щечке своей возлюбленной, причем, сделал это с почти религиозным благоговением. Если погода не благоприятствовала ухаживанью на открытом воздухе, он приходил к ней в дом.
У ее родителей был конек: собирание старинных английских гравюр, которые были развешаны в рамках по стенам и целыми пачками предлагались на просмотр посетителям. Это были грациозные сценки из эпохи XVIII века, изображавшие охоту и джентльменов в красных рейт-фраках, своры собак и кабачки с краснощекими служанками, подающими кружки эля кутилам с огромными трубками.
Бэнни мог рассматривать гравюры часами, — ведь для того, чтобы их перелистывать, была нужна только одна рука. Разве может быть что-нибудь не "восхитительным", когда вы молоды и невинны?
Все это заставляло Бэнни витать в облаках, покупать новые шляпы, поджидать свою избранницу на улице и предупреждать все ее желания.
Теперь отец совершал свои деловые поездки один, за исключением тех случаев, когда он их устраивал в конце недели или по праздничным дням. Он не любил ездить один, а Бэнни со своей стороны никогда не переставал думать об отце и, когда тот возвращался, выслушивал с удовольствием все подробности о его делах.
Теперь на Лобос-Ривере было шесть скважин, и все они "здорово окупались". Кроме них, Росс имел еще четыре буровые скважины и углубил одиннадцать старых в Антилопе: там теперь работал нефтепровод, по которому рекой текло богатство. На участке Бэнксайда он владел шестью скважинами, все они были в действии. Он уплатил за них м-ру Бэнксайду свыше миллиона долларов процентов с прибылей, и это, по его мнению, было только начало. На следующем участке, "Росс-Вэгстафф", бурились еще три скважины, а на расстоянии полумили к северу участком "Росс-Эрмитедж № 1" открывалась новая территория.
Долину Проспект-Хилл нельзя было узнать. На вершине холма и по всем склонам вздымался целый лес вышек, наступавших на поля капусты и сахарной свеклы. Издали в туманном свете заходящего солнца их можно было принять за целую армию ползущих улиток, выставивших высокие рожки. Когда вы подходили ближе, вас оглушали грохотанье и рев, как в царстве Плутона.
Ночью холм представлял волшебное зрелище с пятнами белого и золотистого света, клубами дыма и ослепительными вспышками взметающегося пламени в тех местах, где сжигался с ревом выходящий из земных недр газ, который никак нельзя было использовать. Проезжая мимо в удобной машине, этот участок можно было принять за сказочную страну; мешало только сознание, что здесь работает целая армия рабочих, работает тяжело, по двенадцати часов в смену, с опасностью для жизни, под угрозой самых страшных увечий. На память невольно приходили все усилия и борьба, интриги и предательства, разорения и разрушенные надежды!.. Стоило послушать рассказы отца о том, что сталось с бедными парнями, которые тысячами вкладывали свои деньги в этот район, налетая как мошки на пламя свечи. И тогда сказочный край превращался в бойню, где большинство перемалывается в сосиски на завтрак меньшинству.