Нефтяная бомба
Шрифт:
– Иншалла, это не последний намаз, который мы совершим вместе… – говорит он.
– Иншалла, – отвечают ему за столом.
– Прежде чем мы продолжим разговор, – мягко говорит он, – о том, что волей Аллаха нам предстоит сделать, мы должны обсудить один очень неприятный вопрос. Я говорю про курьера, которого ждали на железнодорожном вокзале. Откуда шайтаны узнали, что он там будет?
Мелодраматическая пауза. Он знал правила – не давай ответов, задавай вопросы. Кто задает вопросы,
– Эфенди, среди нас нет предателей, – дрожащим голосом говорит Абдалла, волей Аллаха амир ячейки.
– Ты уверен?
– Клянусь Аллахом…
Снова мелодраматическая пауза.
– Вам следовало бы знать, что ни одно ваше постыдное действие, действие, выводящее вас из ислама, не укроется от взора Аллаха Всевышнего, а значит, и нас – тех, кто искренне верит и нуждается в помощи Аллаха на своем пути. Хвала Аллаху, я узнал имя предателя, выдавшего маршрут, и наказал его. Но чист ли каждый из вас?
…
– Я еще раз спрашиваю, скажите же за каждого из вас, чист ли он помыслами и делами…
Начинают говорить. Неуверенно, но начинают. И это правильно – не дело подозревать друг друга. Это его дело – подозревать всех. И доказательства к тому у него имеются…
– Хвала Аллаху, вы доверяете друг другу, и это хорошо. Однако у меня нет оснований доверять кое-кому из вас.
Снова мелодраматическая пауза.
– Тебе!
Палец упирается в красивую, кудрявую девушку с волевым, четко очерченным лицом.
– Мне… Но, эфенди… – лепечет она. Она еще не знает правил того движения, в которое она пошла по велению сердца и за своим парнем, который привел ее. Тот, кто воевал на джихаде, все равно попадает в рай. Даже если он падет не от руки неверного, а своих собратьев муджахидов. Так что при малейшем подозрении никто не будет выслушивать оправдания, никто не будет устанавливать ни вину, ни степень вины. Все равно все они – потенциальные шахиды и всем им – рай. Так какая разница – когда и чьей рукой.
– Ты скрыла от братьев то, что твой старший брат служит в специальной службе, разве не так?
– Да, но он не живет с нами!
– Но он твой брат!
– Я ему ничего не говорила!
Ошеломленные студенты смотрят на девушку. Все знают ее. Все учатся с ней. Кое-кто даже спал с ней. Но никто и не пытается ее защитить от обвинений. Аллах важнее любого из них, джихад – важнее любого дела, важнее самой жизни. И кто если что и думает – тот молчит. Не хочет быть следующим.
– Не говорила?! Он твоя плоть и кровь, разве не так? Может, он специально подослал тебя сюда, чтобы ты шпионила?
– Нет! Нет! – У девушки начинается истерика, – нет!
Он спокойно пережидает. Потом мягко говорит:
– Твой телефон выключен?
– Да, эфенди.
– Тогда включи его. Сейчас.
Девушка подчиняется, ее движения напоминают движения зомби, она в шоке от обрушившихся на нее обвинений, даже не пытается защититься. Пора уже бежать… Хотя бежать тут некуда…
Она включает телефон.
– Звони своему брату. Скажи, что у тебя проблемы. Скажи, чтобы приехал сюда.
Она недоуменно смотрит на невозмутимого посланца смерти перед ней. Он вдвое старше любого из них. Настоящий лидер.
– Что тебе дороже? Аллах? Или твой брат?
– Но он… Ничего не знает.
– Это неважно. Он пошел к неверным на службу. Он убивает правоверных, пытает их. Он – из числа угнетателей. Смерть ему!
Все молчат. Она включает телефон, набирает номер…
– Рашид… у меня… проблемы. Ты можешь приехать? Что? Нет… Просто приедь, забери меня. Я осталась одна… Да, пиши…
Ее лицо вдруг искажается.
– Рашид, не приезжай. Они…
Он первым, перегнувшись через стол, добирается до нее, вырывает из руки трубку. Нажимает на отбой, но не вытаскивает аккумулятор, не разбивает. Он достоверно знает, что будет за этим – брат позвонит в оперативный центр, те установят примерное местонахождение телефона, даже неактивного – на это уйдет минут пять, не больше – и еще через десять минут группа захвата уже вышибет эту дверь…
Девушка бросается к окну, но ее догоняют, бросают на пол…
– Что с ней надо сделать?!
– Эфенди, но она…
– Она предала нас. Все слышали?
Амир показывает пальцем на Рашида, главного в группе.
– Принеси нож с кухни.
Рашид идет на кухоньку – она отделена только занавеской. Приносит оттуда нож – большой, грязный, с сальной, заляпанной рукояткой. Он совсем не похож на орудие убийства.
– Ты, – палец безошибочно упирается в парня девушки, – возьми нож. Зарежь ее.
…
– Она предала нас. Предала Аллаха Всевышнего. Зарежь ее…
Парень берет нож. Он большой, высокий, нетипично высокий для иракца. Смотрит на нож так, как будто не понимает, для чего он предназначен. Потом его лицо вдруг искажает ярость, он перехватывает нож так, чтобы метнуть его.
– Аллах Акбар!