Нефтяная Венера
Шрифт:
– Банка не раздулась, значит, нормальные.
Вместе с консервами прихватили ещё помидоры и лечо.
Ваня разложил приборы. Чтобы не ошибиться и положить вилки слева, а ножи справа, он трогательно примеривался сам к себе, долго раздумывая, и всё равно запутался. Кладя часть приборов на противоположную от себя сторону стола, положил их ручками к себе. То есть задом наперёд относительно того, кому они предназначаются.
– Баклажаны с сыром! – торжественно провозгласила Соня. – Плюс жареные боевые сосиски с домашним лечо! Сосиски
Сопровождая Соню, Ваня сделал несколько театральных жестов, напоминающих реверансы из фильмов про накрашенных мужчин в париках и пудре.
На груди у Сони замигал пластмассовый значок в виде красных губ.
– А что это у тебя на сиськах светится? – молвила Маша.
– Мамуля дала! Я забыла про него, а тут в кармане нашла и решила, что вы оцените! – Соня нажала на значок, и он заиграл весёленькую расхожую мелодию. – Маме подружка подарила. Старушки жгут! Нравится?
– Очень! – сказал Ваня и покраснел.
– Ване такой нужен, он любит у дороги торчать. С таким значком машина не собьёт… – сказал я. Все засмеялись.
– А что Ваня у дороги делает?
– Я собираю красивые кусочки…
Чёрт меня дёрнул! Надо же было брякнуть!.. Сейчас сболтнёт про картину. Я пнул Ваню под столом.
– Пап, зачем ты меня ударил?
– Папа стесняется твоих увлечений! – Соня приложила холодную консервную банку к синяку под глазом.
– Ну да… Ваня хочет свои коллекции в квартиру перевезти. Мы из-за этого спорим… Так, что у нас тут? – Я стал внимательно рассматривать блюдо.
– Я подогрела одну банку консервов. Мясо с грибами.
– Так странно: они столько лет пролежали в подвале, а теперь мы их едим.
– Всё-таки мощная страна была, даже консервы на века делали, – неожиданно ностальгически вздохнула Соня.
– Необычная идея – варить грибы с мясом на века, – пошутила Маша.
– Попробуй лучше, или ты на своей диете? – обратилась к ней Соня. – И так худющая, куда дальше?!
– Ладно, давай, только чуть-чуть.
Я открыл вино.
– Пить плохо, – вставил своё слово Ваня. – Алкоголь смещает энергетический двойник и портит карму…
– Вань, все французы пьют вино, и карма у них на месте. Посмотри на Машку. За твой сегодняшний успех! Когда станешь звездой, не забудь дать автограф! – провозгласила Соня.
– За Ивана! Ура! – Мы выпили и принялись за консервы.
– Слушайте, а вкусно!.. – Содержимое безымянных банок превзошло все ожидания. Сонины баклажаны тоже вполне ничего. Она, оказывается, умеет готовить.
– Подгорели! Ты плохо мешала! – накинулась Соня на сестру, не успев попробовать.
– Нормально я мешала!
– Отличные баклажаны! Как в болгарском ресторане! – запротестовал я.
С крючка упало Сонино пальто.
– Вешалка, наверное, порвалась.
– Я подниму!
Петелька цела. Странно…
– Загадочный у вас домик, звуки какие-то, пальто сами падают…
– Соскользнуло, бывает… А добавка есть?
Соня положила мне ещё. Открыли вторую банку консервов. Даже Мария-Летиция-Женевьева уплела порцию стратегических запасов СССР, от которых ещё недавно воротила свой изящный галльско-славянский носик. Отправив в рот очередной кусочек, я замер. Среди помидоров, давших сок, оливок и сырных крошек, на том месте, откуда я только что взял баклажанный кубик, лежит тёмный волос. Вьётся в жиже соуса и соков, натёкших из многочисленных аппетитных ингредиентов. Словно змей, предательски таящийся под камнем. Волос, конечно, Сонин.
– Ну как, вкусно? – как назло спросила она.
– Да, да, очень… – стараясь быть как можно более искренним, заверил я. Сам же незаметно, вилкой, стараюсь отогнать волос к краю тарелки. Я не брезгливый, но волос в салате выше моих сил. Даже если это волос симпатичного человека. В горле появились рвотные позывы. Я закрыл глаза, пытаясь отвлечься, разжевал то, что уже лежало во рту, проглотил. Затем порядочно отпил из бокала и сказал: – Может, десерт?
– У нас же торт!
– Я принесу! – Ваня поспешил за тортом и, погремев в холодильнике, вернулся с картонной коробкой. Тщательно развязал верёвочку.
– Пам-парарам! – Эффектным жестом Ваня сорвал с коробки крышку. Та зацепилась за коробку, из-за чего торт упал набок. Пустяки, парочка кремовых роз размазалась по скатерти. Основную массу есть можно.
– Свечи есть? – спросила Соня.
– Свечи… Вань, у мамы тут где-нибудь были свечи? – Зная непраздничный характер матери, надежды мало.
– Я знаю, где много свечей! – бойко воскликнул Ваня, выставляя вперёд толстый указательный палец на манер шоумена. – Соня, я сейчас!
Прямо влюбился. Мы с девочками, улыбаясь, переглядываемся. После непродолжительного шума выдвигаемых на кухне ящиков и шуршания Ваня вернулся с вязанкой церковных свечей и пучком полосатых коктейльных соломинок. Всё это он эффектно вывалил на середину стола.
Я со стыдом увидел, что соломинки старые, многократно мытые, с налипшей на внутренних стенках мякотью соков. Соломинки, натыренные из «Макдоналдса» ещё в пору его открытия, то есть лет двадцать назад.
– Ой, мы с мамой тоже их таскали! – восхищается Соня. – Мыли и заново подавали к столу, как фамильное серебро.
– Вань, зачем соломинки?
– У вас ведь нет подставок под свечи? – Ваню просто распирает от гордости.
– Вроде нет…
– Я придумал подставки! – Ваня принялся тыкать соломинки в торт. В сами соломинки он всунул свечи, которые пришлись как раз впору. Таким образом, на торте вырос лес из деревьев, стволами которых стали полосатые выцветшие соломинки, плавно переходящие в православные свечи.
– А откуда у вас столько свечей из церкви? Вы что, фанатики? – спросила Маша.
– Мы любим Бога! – сказал Ваня и перекрестился.
– Выглядит очень дизайнерски, – похвалил я. – Просто находка!
Поставили чай, зажгли свечи.
– Ваня, задувай! Раз, два, три!
Ваня набрал воздуха, превратился буквально в шар и дунул что есть мочи.
Большая часть свечей погасла, но затем они снова вспыхнули. Ваня дунул ещё раз. Некоторые погасли окончательно, но тлеющие фитили других опять загорелись.