Негатив. Том 1
Шрифт:
Я отвернулся, заглянул в дверь. Насколько удалось разглядеть, столы уже были накрыты, но пока ещё преимущественно пустовали, а немногочисленные посетители толпились у бара.
– Поприветствуем же нашего почётного йога, владыку гроссбухов, повелителя счетов и непревзойдённого жонглёра цифрами, благодаря милости которого нам начисляется стипендия! – донеслось оттуда. – Михаил Прокопьевич сегодня выступит с рассказом о своём путешествии в горный Джунго и поисках истинного источника!
Раздались аплодисменты, и стройный мужчина лет сорока пяти
– Ну что вы в самом деле! Ну какой истинный источник, право слово? – рассмеялся он. – Истинный источник находится внутри каждого из нас, нужно лишь достичь состояния просветления. И для вхождения в сатори вовсе не обязательно годами медитировать в горных храмах. Любой может прийти к этому, главное – найти свой путь. Так сказал гуру Махат Атман, а он – великий мудрец. Известно ли вам, что он последовательно проходит реинициации в источниках сверхсилы от самого слабого километрового пятна в Пахарте и стал первым иностранцем, коему оккупационная нихонская администрация дозволила настроиться на захваченную ими аномалию? За его восхождением следит весь мир, и я счастлив сообщить, что и айлийские бюрократы пошли навстречу нашему коллективному прошению!
В этот момент вахтёр привлёк внимание председателя студенческого клуба, и они оба двинулись к выходу из зала.
– Яков, тут какое-то недоразумение… – начал было я, но по выражению лица старшекурсника вмиг понял: никаким недоразумением тут и не пахнет.
– О чём ты? – свысока глянул на меня председатель клуба.
– Меня не пускают.
– У нас студенческий клуб. Он для студентов! – заявил Яков, скрестил на груди руки и поставил вопрос ребром: – Ты – студент?
– Но я же…
– Ты – студент?
Челюсти словно свело, едва сумел выдавить из себя:
– Нет.
– Ну так и чего ты хочешь? Нам тут шпики не нужны!
Меня будто на тридцатиградусном морозе ледяной водой окатили.
– Ты о чём?
Яков презрительно скривился.
– Думал, не узнаем, что ты из комендатуры? Проваливай! А не уйдёшь сам, выставят за дверь силой! У нас частное заведение!
На виске часто-часто забилась жилка, в глазах потемнело, захотелось заорать в голос и со всего маху приложиться кулаком по наглой холёной роже. Но – сдержался. Взял паузу, мысленно досчитал до пяти, потом сказал:
– Передай Нине, жду её на улице.
– Передать?
В голосе председателя клуба сквозила откровенная издёвка, и вновь накатил приступ бешенства, и вновь удержался, не сорвался на крик.
– Передай, и у меня не будет повода возвращаться.
Яков задумался, потом кивнул.
– Хорошо! А теперь убирайся!
Серж наметил движение вперёд, и я не сдвинулся с места, мрачно уставился на него. Не дождался от вахтёра решительных действий и вышел на улицу, мягко притворив за собой дверь. На деле хотелось долбануть ею со всей дури, но решил не терять лица.
А в голове в такт лихорадочному сердцебиению стучало: «шпик! шпик! шпик!»
Я – шпик! И все об этом знают!
Но – откуда? Я ведь с августа в комендатуре не числюсь! Что за ерунда?!
Далеко я уходить не стал, плюхнулся на ближайшую скамейку, пристально уставился на вход в клуб. Изо рта облачками пара вырывалось дыхание, но холодно мне не было. В воздухе невесомые снежинки кружатся, а мне – жарко. И душно. Дышу и никак надышаться не могу.
Нина! Нина тоже знает!
От этой мысли во рту стало кисло, аж зубами скрипнул.
Дерьмо! Вот же дерьмо! Она выйдет вообще?
Усомнился в этом, но – вышла. Нина порывисто сбежала с крыльца, и я вскочил с лавочки, поспешил её навстречу, но только протянул руку, и студентка резко отпрянула.
– Не трогай меня!
Я замер на месте, пересилил себя и спросил:
– Нина, да что такое?
– Сам будто не знаешь! – чуть ли не выкрикнула девчонка, тушь которой потекла и размазалась от слёз. – Ты меня обманул! Выставил полной дурой!
– Ты о чём вообще?
– Ты из комендатуры!
– Я – не из комендатуры, – ответил я полуправдой и поспешно добавил: – Нет, постой! Да не из комендатуры я, честно! И тебе я не врал! Я действительно учусь в энергетическом училище. Но ещё – мотоциклист.
– В корпусе! – обвиняюще произнесла Нина.
Тут уж отпираться было бессмысленно, пришлось признать:
– Ну да.
– И ничего мне не сказал!
– Да просто речи не заходило. Слушай, я ведь ничего не скрывал – даже на мотоцикле приезжал. Помнишь?
– Но ты и не рассказал правды! – отрезала студентка. – Теперь все считают, что я обо всём знала и покрывала тебя!
Я ощутил иррациональное раздражение и едва не наговорил в ответ грубостей, каким-то чудом сдержался и со вздохом спросил:
– В чём покрывала? Служба в корпусе – это преступление? Ну извини – не знал!
– Служить – не преступление. А вот скрывать это – подло! Теперь все считают тебя шпиком, а меня – пособницей!
– Глупости какие! Тебе не плевать, кто что думает?
– Нет, не плевать! Видеть тебя больше не желаю!
Нина развернулась и убежала в клуб, а я немного ещё постоял перед крыльцом, затем вернулся к скамейке, уселся на неё и откинулся на спинку. Расстроился ужасно. Такие планы на этот вечер были – и всё псу под хвост отправилось. Нинку ещё расстроил, испортил ей праздник.
Я сунул руку во внутренний карман, смял цветастую упаковочную бумагу и отправил её в урну, следом выкинул и картонную коробочку. В руке остался зажат стеклянный шарик величиной со сливу, за толстыми стенками которого подрагивала капля чувствительной к сверхэнергии грязи. Зажав безделушку в кулаке, я начал набирать потенциал и сразу ощутил, как шар едва заметно дрогнул и принялся выворачиваться из пальцев. Тогда усилил хватку и начал бездумно крутить кистью. Стекло нагрелось, от него начало распространяться приятное тепло – для медитации лучше и не придумаешь.