Негатор. Враг стабильности
Шрифт:
То, что произошло, предвидеть было абсолютно невозможно.
Я знал лишь из книг, что это явление вероятно (хотя встречается очень редко), а собственными глазами не видел. Впрочем, меня на «змее» не было.
Маг Тренг на борту «змея» с острова Груннат был уверен, что такое осуществимо посредством могущественной магии. Наставники ему говорили, что маги подобной силы существовали лишь во времена Древних. Удивительно, но подробное описание сохранилось.
Выглядело это как гигантское изображение двухмачтовика, зависшее над океаном. Но не застывшая картина: приглядевшись, можно было различить фигуры
Будь я на борту «змея», моим чувством было бы восхищение столь четким и редким миражом. Но маг сделал совершенно другой вывод. Он заметил не только изображение корабля, но и действие заклинания «Гладкой воды». Сопоставить факты было совсем не трудно: коль скоро некто в состоянии одновременно создать такую картину и запустить «Гладкую воду», то выходит, что на борту «Ласточки» находится маг чудовищной силы. Или у него имеются ценнейшие кристаллы. Цель второго заклинания совершенно ясна: всемерно ускорить ход своего корабля. Но зачем первое?
Как ни старался Тренг, на ум приходило лишь одно объяснение: это демонстрация возможностей. Или предупреждение, если угодно. Что-то вроде наглядного «Не тронь меня». Именно эти соображения маг и доложил капитану.
На шикарный круиз наш рейс не походил. Правда, качка не ощущалась, зато было кое-что другое: полная невозможность пройтись по палубе и несносная теснота в моей выгородке. Правильно сказал классик: лесть гнусна и вредна; вот почему я решительно отказался назвать это помещение каютой (даже мысленно). Наибольшие неудобства причиняла невозможность как следует вытянуть ноги во время сна. Об ароматах предпочитаю умолчать.
Развлечением послужила тревога, поднятая вечером второго дня. Сарат уловил магический сигнал: кто-то шел под веслами впереди нас. Наш капитан принял то самое решение, которое я ожидал: стал обходить неизвестного с северной стороны, стараясь держать дистанцию не меньше чем тридцать миль. Изменение курса «змея» (а никем иным этот корабль быть не мог) наш маг не уловил, и мы решили, что нас не заметили.
К устью Большой Белой мы подошли на закате третьего дня. Дофет при плохо различимых ориентирах не решился входить в реку во тьме, так что ночь мы потеряли, простояв на якоре. А наутро «Ласточка» пошла вверх по течению.
Я с некоторой радостью отмечал правильность своих умозаключений: высокий и обрывистый берег был полностью выжжен «Глоткой жабы». Чистый песок с камнями, точнее – камни со следами песка. А вот низкий берег мелькал зеленым – значит, прошли там наводнения, смыв всю черную заразу.
В середине третьего дня Дофет поставил на нос лотовых и убавил скорость. А к концу этого дня жестко заявил:
– Пора искать якорную стоянку.
Таковая нашлась довольно быстро: устье реки, что на карте значилась как Рафтана. Происхождение имени я так и не смог угадать. Мы прошли едва ли километр и стали. Первый этап похода был закончен, начинался второй.
Из трюма на талях вытащили обе лодки, пришвартовали к борту и стали грузить. Тут уж пришлось глядеть в оба – не потому, что
Палатки решили не брать ради экономии веса, вместо того на лодках были предусмотрены крепления для парусиновых тентов, а на днище положены доски. Матрасами служили толстые одеяла; вариант не из лучших, но «пенку» здесь еще не изобрели. Сначала я предполагал готовить на небольшой угольной плитке, потом пришла в голову мысль, что нагревателем могут служить кристаллы (красные альмандины прекрасно для этого подходили). Но затем подумалось, что даже если на большой лодке удастся что-то приготовить, то все равно передать это что-то в малую лодку на ходу немыслимо, поскольку лодки никоим образом не должны сближаться. Поэтому решили готовить порознь: на большой лодке установили ту самую магическую плитку, а вот на малой пришлось обойтись угольной.
К сожалению, пока все готовили, стемнело настолько, что отплытие стало опасным. Фонари у нас были, но без крайней надобности их не хотелось использовать: очень уж издалека их видно.
С самым рассветом большая лодка отвалила. Мы с Тареком перебрались в нашу. Буксировочный конец натянулся. Началось!
Произошло то, что я и предполагал, основываясь на байдарочном опыте: мы с Тареком далеко не сразу приспособились и к румпелю, и к буксировке. Нашу малую, но не маленькую лодку нещадно швыряло на спутной волне. Но через какой-нибудь час мы поймали и нужную длину буксира, и точное положение лодки. Отдать должное Сарату, он же стармех большой лодки: скорость наращивалась весьма постепенно. Пожалуй, работа веслами на байдарке была более утомительна.
Берега Большой Белой не оправдывали названия: они так и оставались уныло-серыми или желтыми. Лишь отдельные пятна веселой зелени радовали глаз. Еще того более радостным было полное отсутствие подводных препятствий. Разумеется, у наших суденышек осадка была поболее байдарочной, зато имелись средства дальнего обнаружения: камни и перекаты (не говоря уж о водопадах) должны были выдать магический сигнал. Само собой, весельные суда тоже отслеживались. Пока что никого не наблюдалось, но моя паранойя в отдыхе и сне не нуждалась.
Плитку я стал раскочегаривать заранее, не будучи уверен в своем каменноугольном искусстве, хотя растопки у нас имелись. Каких-то жалких два часа трудов – и у нас появился кулеш. Правда, тушенки не имелось, ее заменяла твердокопченая антилопятина. Возможно, это была антилопина.
Лаг в лодках отсутствовал – мы могли бы его установить, но калибровать времени не было – так что оценить скорость можно было лишь визуально. Про себя я решил, что мы идем быстрее, чем на байдарке, но медленнее, чем на моторке. Видимо, скорость сказалась: через полтора дня мы подошли к устью Малой Белой. Вот с этого момента трудности и начались.