Негодяи и ангелы
Шрифт:
47
Пятый Правый сбежал из Белокаменска еще до того, как судьи «Трибунала» решили, что с ним делать. Предыдущие ошибки сходили ему с рук, потому что у «Трибунала» были проблемы с деньгами, а следовательно, и с вербовкой новых людей. Но теперь дело обернулось хуже некуда. Один милиционер убит, другой ранен, и «Трибунал» в одночасье из организации, борющейся за торжество справедливости и законности, превратился в преступную группировку наихудшего рода — ибо только такие поднимают руку на представителей власти. И виноват в этом Пятый Правый. Один только он и никто больше. Естественно, Пятый Правый не сомневался, каков будет приговор. А потому ударился в бега немедленно. Как и любой ликвидатор, он был не очень хорошо осведомлен о структуре и масштабах организации. Но в силу той дезинформации, которая в «Трибунале» намеренно спускалась сверху вниз, он был склонен не преуменьшать эти масштабы, а преувеличивать их. Среди боевиков в «Трибунале» ходили разговоры, что организация в скором времени охватит
Недаром в «Трибунале» его ценили за качества, присущие разведчикам — например, за предусмотрительность и наблюдательность. Он не должен был знать телефон координатора, но Пятый Главный неоднократно набирал этот номер на глазах у Пятого Правого, и последний легко запомнил все цифры. Подлинные имена Пятого Главного и Пятого Левого он тоже не должен был знать — однако же узнал, и снова для этого не пришлось прилагать особых усилий. Основатели «Трибунала» хотели создать идеальную организацию, но, как это обычно бывает с людьми, для которых идея важнее практики, забыли про человеческий фактор. А Пятый Правый хоть и не был агентом враждебных «Трибуналу» сил, внимательно за всем наблюдал и запоминал. Его вообще использовали в «Трибунале» не по назначению. Он был классным наблюдателем, но плохим ликвидатором. Да, он был плохим киллером, несмотря на то, что любил убивать. Его всегда отличала чрезмерная осторожность, страх перед последствиями, и он стремился покинуть место преступления как можно скорее. А если этому что-то мешало, Пятый Правый впадал в панику. Все это в общем и целом — нормальные реакции обычного человека, даже такого, которому неоднократно приходилось убивать. Но для ликвидатора эти реакции таят в себе большую опасность. Желание убивать, в силу которого его перевели из наблюдателей в ликвидаторы, привело к побоищу в лесопарке, когда был убит Бес. Но тот случай Пятому Правому никто не ставил в вину. Он предотвратил серьезное преступление, спас от смерти невинного человека, а что упустил одного из негодяев — в этом ничего страшного нет. Ведь тогда все окончилось благополучно. Но потом Пятый Правый в своем стремлении поскорее покинуть место операции упустил Акулу. То есть, не вполне упустил, но и на тот свет не отправил. И получил за это серьезное внушение от Пятого Главного лично и от координатора по телефону. Но и это еще не самое главное. Хуже всего то, что сочетание любви к убийству с паникерством — это явный признак раздвоения личности, а следовательно — психической ненормальности. И в конце концов Пятый Правый пошел вразнос, решил совершить убийство самовольно, но вместо того преступника, которого он намеревался уничтожить, убил милиционера. Однако теперь он винил во всем случившемся кого угодно, только не себя. Виноваты коллеги по тройке, виноват координатор, виноваты судьи «Трибунала». Это они решили, что ублюдка Сухарева не надо убивать. А он, Пятый Правый, всегда говорил, что его надо убить, и хотел сделать это своими руками. Но его никто не поддержал, и из-за этого под пулю попал милиционер. А впрочем, этот мент сам дурак — нечего лезть не в свое дело, когда он, Пятый Правый, выходит на охоту. И теперь надо наказать всех. Стравить «трибунальщиков» и ментов — пускай повоюют, а от Пятого Правого отстанут, забудут о нем, словно его и не было. Если сдать ментам координатора, то ниточка у них появится очень даже крепкая.
Координатор наверняка имеет выход наверх, к судьям. И если менты сумеют координатора расколоть, то организация будет ликвидирована очень быстро. А если не сумеют? Или если у координатора все-таки нет прямого выхода на судей? Что тогда? А тогда все то же самое. Пятый Правый уже наверняка приговорен к смерти за самодеятельность, из-за которой теперь опорочена репутация «Трибунала». И второй смертный приговор — за предательство — ничего в этой ситуации не изменит. И вот, уже находясь далеко от Белокаменска, Пятый Правый зашел в почтовое отделение и там, на стойке, где обычно пишут телеграммы, измененным почерком накатал письмо, в котором выложил все, что знал. Потом написал адрес Белокаменского ГУВД и, не подписывая, бросил письмо в ящик. В тот же вечер в этом небольшом городе произошло убийство. На теле убитого нашли грубо оторванный клочок бумаги с надписью от руки: «Казнен по приговору Трибунала». Когда стали с этим разбираться, выяснилось, что организация убийц с таким названием существует в Белокаменске и специализируется на уничтожении преступников. Однако здесь возникла нестыковка, ибо со стопроцентной достоверностью было установлено, что погибший никогда не совершал преступлений и правонарушений. Загадка эта так и осталась неразгаданной, потому что убийцу найти не удалось.
48
Адъютант генерала Игрунова лейтенант Цыганенко не умел давать взятки. Ему просто никогда не приходилось этого делать. Зато он хорошо умел охмурять женщин. И с Ларисой вел себя так, словно конечной целью разговора было уложить ее в постель. Они разговаривали на кухне. Юра Гарин в это время был в комнате. Цыганенко вежливо попросил оставить его с Ларисой наедине, и Лариса не стала возражать. Ей было интересно, что за этим последует. Правда, перед тем как Гарин ушел, Лариса попросила лейтенанта доказать, что он пришел без оружия — чем сильно его удивила.
— Можете меня обыскать, — сказал Цыганенко и удивился еще больше, поскольку Лариса не стала отнекиваться, а действительно принялась его обыскивать — непрофессионально, но очень тщательно. После этой довольно унизительной сцены лейтенанту было трудно играть роль обольстителя, но он старался изо всех сил. Но он допустил одну ошибку — построил уговоры на предположении, что Лариса — девушка недалекая и при этом очень нуждается в деньгах и в сильном покровителе. Вот он и убеждал ее, что с теми деньгами, которые готов заплатить за молчание генерал Игрунов, она несколько лет может жить припеваючи. А если у нее возникнут какие-то проблемы, то всегда будет возможность обратиться за помощью непосредственно к генералу.
— Алексей Федорович пользуется большим влиянием в городе. А его друзья еще влиятельнее. Так что он может помочь в любой ситуации. Лариса слушала его с суровым лицом, и лейтенант не мог понять, как она относится к его словам. Когда он назвал сумму, дух у девушки захватило. Сумма опять-таки была не очень большой по меркам сильных мира сего, но весьма впечатляющей для больничной санитарки. Но ведь даже когда Лариса продавала Лешин акваланг, ее мучила мысль, что она совершает что-то недостойное. И, ослепленная этим чувством, она тогда страшно продешевила, совершенно не разбираясь в ценах на снаряжение для подводного плавания. А теперь ей предлагали продать самого Алексея. Позволить его убийце спокойно ходить по свету только потому, что у его отца много денег и влиятельных друзей. И ведь еще несколько дней назад Лариса, наверное, согласилась бы на это. А что делать, если денег нет, жрать нечего, а на иждивении у нее — бывший алкоголик Юра Гарин. Конечно, Юру можно прогнать или объявить ультиматум — либо ищи работу, либо убирайся, нам дармоедов не надо. Но Лариса не хотела этого делать.
Наверное, тут действовала психологическая реакция замещения. Юра заменил ей Алексея, и хотя по своим достоинствам они были несравнимы, терять Юру Лариса не хотела. И чтобы материально обеспечить то подобие семьи, которое она пыталась создать, Лариса, наверное, согласилась бы на предложение лейтенанта Цыганенко. Но теперь у нее была новая работа. Как раз сегодня вечером «Алик Николаев» ждал ее на новый сеанс съемок и обещал заплатить столько же, сколько и в прошлый раз. А это значит уже две месячных зарплаты санитарки за неделю. И никого продавать не надо. Только себя — но это уже ее личное дело. Тем более, что ведь не проституцией же она занимается. Даже знаменитые фотомодели нередко снимаются в обнаженном виде, и это довольно почетно. И Лариса спросила у Цыганенко.
— А про Алексея, значит, забыть? Похоронили — и нет его? А эта мразь, сынок генеральский, пусть гуляет, меня в подъезде тискает, говорит, что никуда мне от него не деться. Выходит, и правда — никуда не деться?
— Ну зачем вы так, Лариса?! — воскликнул Цыганенко. — Алексей Федорович сам накажет своего сына. И к вам он больше не подойдет, за это я ручаюсь.
— Накажет, значит? Интересно, как? Убьет или в тюрьму посадит? А может морду набьет? Или в угол поставит? Адъютанту генерала Игрунова нечего было на это ответить. Ведь если сказать о том, что генерал в наказание за убийство собирается отправить сына в армию — это будет просто смешно. За что же тогда забирают в армию других — обыкновенных восемнадцатилетних парней, которые никого не убивали и в жизни своей не совершали никаких преступлений? Они поговорили еще немного, но новых аргументов Цыганенко придумать не смог, а вскоре Лариса засобиралась на работу.
— Вы работаете в ночь? — поинтересовался лейтенант.
— Нет, я подрабатываю. В другом месте, — ответила Лариса. То, что она где-то подрабатывает и, следовательно, получает не учтенные в предварительных расчетах генерала Игрунова доходы, оказалось для его адъютанта совершенной новостью. Возможно, эта подработка дает Ларисе достаточно денег, чтобы счесть предложенную сумму взятки слишком низкой. Но попытка путем расспросов выяснить, где же именно Лариса подрабатывает и сколько за это получает, к успеху не привела. Лариса устроила лейтенанту прощальный скандал на тему: «Кто ты такой, чтобы мне вопросы задавать?! Ты тут ублюдка генеральского покрываешь, который моего парня убил — а я с тобой разговаривать должна? Да пошел ты!..» И лейтенант никуда не делся. Пошел.
49
Макс Игрунов долго не мог решиться на убийство. Одно дело — по пьянке забить человека насмерть, да не в одиночку, а в компании друзей, когда никто не может точно сказать, кем был нанесен роковой удар. И совсем другое — убить кого-то умышленно, на трезвую голову, заранее все спланировав и подготовив. Макс колебался до тех пор, пока лейтенант Цыганенко не явился к Ларисе Бабушкиной домой. И даже после этого продолжал колебаться, но Пашка Качуркин непрерывно капал ему на мозги. Пашка все отчетливее понимал, что если Цыганенко раздобудет доказательства и передаст их генералу Игрунову, а тот с уликами в руках спросит сына, что бы это значило — Макс сразу сдаст всех друзей-соучастников, даже если Цыганенко не узнает их имена и не определит степень их вины раньше. Макса следовало нейтрализовать, и как можно скорее — и Пашка не мог придумать способа лучше убийства. Разумеется, сам он вовсе не собирался убивать Макса.