Негромкий голос труб
Шрифт:
– Ужасное место, - с чувством откликнулся Форзон.
– Что ж, у тебя будет лишний повод гордиться собой, когда ты положишь конец этому ужасу.
– Как обстоят дела на воле?
– поспешно спросил он, чтобы сменить тему.
– Более или менее. Проклятый Раштадт, чтоб ему не было покоя ни днем ни ночью, знает гораздо больше, чем мы предполагали! Несколько раз вся команда была на грани полной катастрофы, но мы все-таки выкарабкались. Теперь Поль занимается тем, что заново складывает кусочки в единое целое. Считай, что в столице мы почти готовы к
– Она рассмеялась.
– Словом, нам понадобится еще какое-то время.
– От Раштадта что-нибудь получили?
– Ни слова. Он знает, что мы ушли в подполье и что королевская стража не схватила ни одного агента… Конечно, если сам король склонен признать этот факт. С другой стороны, Раштадт может не поверить Ровве, если тот честно скажет, что никого не поймали. А после такого переполоха на всю страну, причем с нулевыми результатами, король, вполне вероятно, перестал доверять координатору. Эти два мерзавца друг друга стоят! Тебе удалось что-нибудь придумать?
– Немного, - признался Форзон. Он рассказал ей о хулительных песнях и том, как Тор отреагировал на его идею.
– В любом случае ничего бы не вышло, - безапелляционно отрезала она.
– Люди воспринимают такие вещи, если они к ним уже готовы. Когда мы создадим революционную ситуацию, народ не будет смущать мысль о государственной измене.
– Девятый закон Бюро, я полагаю?
– пасмурно заметил Форзон. Глядя на неясный профиль Энн, он с тяжелым сердцем вспомнил прелестную молодую девушку, которую встретил на базе.
– Ужасный наряд, - сказала она внезапно, словно почувствовав его оценивающий взгляд.
– Плечи получились, как у гренадера. Хорошо еще, что меня не обрили наголо! В последний момент Свен разузнал, что у дворцовых уборщиц коротко подстриженные волосы, и мне нашли парик. Правда, он очень неудобный…
Он наклонился и поцеловал ее в губы. Не Энн Кори, Б-637, полевого агента БМО при исполнении служебных обязанностей, а щемящую память о золотоволосой незнакомке в легком шелестящем платье, благоухающей неземными духами. Она замерла на секунду и резко отстранилась.
– Меня прислали, чтобы я выслушала твои предложения и объяснила, что можно сделать, а что нельзя. Рассказывай.
– Ну… В последнее время я думал о Торе.
– При чем тут Тор?
– Ведь он был лучшим музыкантом на Курре? Вроде национального героя, как мне сказали?
– Ну да, был. А что?
– Нельзя ли как-нибудь сделать его символом всего ужасного, что случилось при короле Ровве?
– Слишком поздно. Если музыкант перестает выступать, его быстро забывают. В ту ночь, когда ему отсекли руку, возможно, и был какой-то шанс… Но не теперь. У куррианцев есть уже новый Тор.
– Понятно, - задумчиво сказал Форзон.
– Значит, что мы имеем? Мы имеем народ, питающий такую страсть к прекрасному, что она для него превыше морали. Король Ровва - злобный
– Слишком тонко для меня. Но продолжай.
– Команда Б когда-нибудь задумывалась, почему король содержит деревни одноруких?
– Эти деревни старше Команды Б. Король Ровва просто следует традиции, но нельзя не признать, что при нем их население возросло в десятки раз.
– И все-таки король оплачивает все, и довольно щедро. Сам этот факт свидетельствует о его уязвимости.
– Что ты имеешь в виду?
– Что главная функция таких деревень - держать подальше от людских глаз жертв королевской жестокости.
– Не стану спорить. И что ты предлагаешь? Выставить жестокость короля напоказ?
– Сомневаюсь, что куррианцы захотят увидеть это, у них в мозгах словно бы ментальный блок. На самом деле ведь все на виду, и потрудись граждане Курра задуматься над количеством одноруких, бредущих по дорогам… Но нет, они поворачиваются к ним спиной. С другой стороны, те же самые граждане способны бросить вызов королю, если тот вздумает помешать им наслаждаться прекрасным.
– Откуда такая уверенность?
– Помнишь, я рассказывал тебе о женщине, которая спрятала меня от солдат? Я подарил ей жреческую рясу, а так как эта вещь была очень красива, она с готовностью нарушила закон, рискуя собственной жизнью, чтобы сохранить ее для себя.
– И что мы, по-твоему, должны делать? Изготовить пару миллионов ряс?
Форзон пожал плечами.
– Боюсь, я не уловила сути, - холодно сказала Энн.
– Боюсь, что я и сам ее не уловил. Но знаешь… Я вдруг понял, что у меня действительно есть идея! Хотя я не знаю, что с ней делать. Скажи-ка, есть ли на Курре инструмент, на котором играют одной рукой?
– Что-то не припомню. Зачем он тебе нужен?
– Для Тора. Этот человек - настоящий музыкальный гений, и невозможность играть на торриле убивает его. Я хочу дать ему инструмент, на котором он сможет играть.
– Не думаю, что такой найдется. Какой подход к проблеме ты хочешь разработать?
– Никакого подхода. Покамест я просто хочу дать Тору новый инструмент. Дальнейшее зависит от того, что он с ним станет делать.
– Так вот как ты проводишь здесь время? Решаешь проблему инструмента для Тора?
Неприкрытая враждебность в голосе Энн обескуражила Форзона.
– Да нет, не только. Но мне хотелось бы…
– Люди ежедневно рискуют жизнью, дожидаясь, когда ты представишь свой знаменитый план. Поль работает как проклятый над новой системой связи, чтобы все могли сразу приступить к делу, как только ты будешь готов. Команда Б заслуживает гораздо большего, чем… чем… - Она вскочила на ноги.
– Да что значит твой Тор для Команды Б?!
– Все, я полагаю, - неожиданно спокойно ответил Форзон. Энн спустилась на несколько шагов по склону холма и остановилась, глядя на темную долину.