Неидеальные. Откровения о любви
Шрифт:
— Едем на Платовскую, — повернулся, выруливая на дорогу. — Все нормально, Алена. Твоя несостоявшаяся свекровь больше лезть не будет. Ее «связи» ждет разбирательство за превышение полномочий.
— Спасибо, — тихо прошептала. — Спасибо, Дима.
Я бросил взгляд искоса: Дима, значит. Понятливая девочка.
В центре временного содержания были предупреждены о нашем приезде. Я показал удостоверение государственного советника юстиции первого класса и беспрепятственно прошел на территорию.
— Где содержат детей? — сухо поинтересовался, придерживая Алену за локоть. Она рвалась
— Прошу, проходите, — нам услужливо открыли дверь, ведущую в жилые помещения. Жилые с большой натяжкой, естественно. — Мы малышей уже уложили…
Алена не стала дослушивать, бросилась на плач. Я поспешил за ней вместе с дежурной.
— Катюша! — услышал срывающийся голос. В небольшой спаленке рыдала девочка в маечке и трусиках. — Доченька! — подхватила и прижала к себе. Девочка еще пуще зарыдала и вцепилась в шею матери пухлыми ручками.
— Мамя! Мамаська! Мне так стасно! — и снова плач.
— Как так вышло? — развела руками дежурная, глядя на меня с таким наигранным недоумением. — Наверное, недоразумение.
— И часто у вас такие недоразумения? — спросил жестко. Даже у меня внутри все задрожало от жалости к детскому горю. Им, блядь, вообще нормально на это смотреть?! Сколько таких случаев, когда органы действовали неправомерно? А сколько тех, которые, наоборот, считались халатным бездействием. Я ж эту кухню изнутри хавал, знал, что в реально неблагополучные семьи опека предпочитала не ходить или посещать крайне редко, так, для галочки. Блядь, как таких сволочей матушка Земля еще не выплюнула на окраину вселенной? Человеческого осталось в единицах. И я сам ведь ничем не лучше. Такой же циничный продукт системы.
— Давай помогу, — открыл Алене заднюю дверь и придержал за ножки малышку. Снял пиджак и укрыл обеих. Холодно.
Алена качала ее, прижавшись губами к темной макушке. Девочка засыпала, тихонько всхлипывая и вздрагивая. Бедный ребенок. Я сам потерял мать, знаю, как это страшно. Даже в пятнадцать лет страшно…
Мы ехали дольше минут на десять, чем положено: я максимально соблюдал скоростной режим, посматривая в зеркало заднего вида. Алена тоже прикрыла глаза, не сдерживая молчаливых слез. Две прозрачных дорожки светились в сумраке первого летнего вечера. Такая красивая и невинная. Совсем юная. И уже мама. Хорошая. Я видел, как крепко руки сжимали и баюкали свою драгоценность. Признаться, для меня это было неожиданностью. Как же сильно разнилась действительность и мое изначальное представление об Алене Романовой. Совсем другая. Но это совсем не убавляло желания обладать ею. Хочу ее. Покорить, завоевать, подчинить. Чтобы и на меня смотрела с такой же нежностью. Сам не знал зачем мне это, ведь в постели совсем не обязательно любить, чтобы наслаждаться телом партнера, но все равно желал получить все, что Алена способна отдать.
— Давай мне, — шепнул, открыв дверь. Алена бросилась на меня красноречивый взгляд и попыталась вылезти с дочерью на руках. Получилось хреново, естественно. — Ты разбудишь ее, — мягко, но настойчиво забрал спящего ребенка. — Открывай, — кивнул на подъезд.
Алена шумно выдохнула, но спорить не стала. Только следила за мной зоркой орлицей. Я тихо хмыкнул: птенчика не заберу, наоборот, даже. Мне дикая птичка нужна, довольная и счастливая, а не беспокойная испуганная мать.
— Аленушка! — ахнула, видимо, бабушка малышки. Очень моложавая и красивая.
— Тшшш, — Алена приложила палец к губам и забрала у меня девочку.
— Вы проходите, проходите, — женщина пригласила меня на кухню. Небольшую, но светлую и чистую. — Давайте я вас чаем напою.
— Благодарю, — присел на стул и обратил внимание на детский рисунок.
— Это вам спасибо. За Катенька нашу. Я в таком шоке была… — и тут же оправдываться начала: — Вы только не подумайте: у нас нормальная семья, благополучная.
— Я верю, — успокоил ее улыбкой. — Алена и вы очень любите Катю. Это чувствуется.
— Ой, а что ж я такая невоспитанная. Меня Нелли Владимировна зовут, а вас?
— Дмитрий, — снова посмотрел на рисунок. — Очень умело для такой малышки.
— Да, — широко улыбнулась Нелли Владимировна, — это в Алену, наверное. Она у меня с детства творческой девочкой была: пела, танцевала, рисовала. На фортепиано играла хорошо… Чай! — вскочила на свист, через минуту передо мной поставила чашечку на блюдце и придвинула пиалу с мармеладом.
В дверях появилась Алена. Застыла, глядя только на меня.
— Уложила? — к ней подошла мать. Алена кивнула.
— Мне пора. Спасибо за чай.
— Я провожу…
Мы вдвоем вышли в коридор, возле двери остановились:
— Спасибо, Дима, — прошептала Алена. Я сделал к ней шаг и убрал с лица густую волнистую прядь. Дикарка вздрогнула, но глаз не отвела. Мы оба понимали, что это не конец. Это начало.
— Позвони, как будешь готова…
Я ушел. Я ждал. И я дождался…
Глава 11
Алена
Дверь закрылась за Димой, и я обреченно прислонилась к ней лбом. Что же мне делать… Вариантов немного, но сама мысль идти на сделку с совестью корежила и ломала изнутри. Не только потому, что придется спать с практически женатым мужчиной. Потому что понимала, что Дима опасен. Опасен в принципе и опасен для меня лично. Он занимал мои мысли до сегодняшнего вечера, непрошено, нежеланно, невольно, но занимал! А теперь я вообще пропала. Если бы все было иначе! Если бы познакомились при других обстоятельствах, если бы не был так настойчив и жесток, если бы был свободен… Если бы помог мне бескорыстно, просто потому что человек. Я бы не осталась равнодушной. А так…
Блин, да я и сейчас не осталась равнодушной! Красивый, статный, сильный — достаточно, чтобы у неискушенной девушки снесло голову. Но я ведь не такая: меня на голубую мечту о прекрасном, богатом, властном не купить. Тут другое: между нами вспыхивало бешеное напряжение от единого взгляда, слова, прикосновения. Иногда густое, темное, порочное марево. Иногда звенящее, тугое, натянутое, как острая струна. Такому сложно противиться. Но я смогу. Точнее, смогла бы, но не сейчас. Сейчас все иначе с привкусом тлена и безысходности.