Неисправимый бабник. Книга 2
Шрифт:
Пока Витя не был студентом университета и ходил выборочно на лекции, университет ему казался чем-то недостижимым, священным, и стать его полноправным учеником он почитал за счастье. Теперь же, будучи студентом второго курса, Витя глубоко разочаровался в выборе будущий профессии. На первом и втором курсах несколько раз в неделю ненавистный предмет – история КПСС. Ее читал профессор Павлов. Коренастый, широкий в плечах, с короткой толстой шеей, широким лицом и красным приплюснутым носом, он входил в аудиторию сразу же после звонка, садился на скрипучий стул, надевал поцарапанные очки и начинал:
– Товарищи! Партия торжественно заявляет: нынешнее поколение
– А где взять столько денег?
– Денег не будет. Зачем деньги? Все будет бесплатно. От каждого по возможности – кажному по потребности. Так-то, ядрена вошь. Мы покажем империалистам кузькину мать.
– А нельзя, чтобы этот коммунизм раньше наступил? – спросил студент Лозицкий. – Я ем раз в сутки. Похлебаю немножко костного бульона в нашей столовой – и все. У меня восемнадцать рублей стипендия. Проездной нужно? Нужно. Всякие взносы – комсомольские, профсоюзные, Красного Креста, касса взаимопомощи, общество ДОСААФ, общество борьбы за мир, общество помощи нашим братьям за рубежом – и от стипендии остается каких-то восемь рублей. Как на них проживешь? Скорее коммунизм давайте, иначе я не смогу продолжать учебу.
Лозицкий зашатался и плюхнулся на сиденье, потому что был близок к обморочному состоянию.
– Вы же понимаете, товарищи… Ленин в гениальном труде «Как нам реорганизовать Рабкрин» показал, нет, указывал, что коммунизм возможен в одной отдельно взятой стране так же, как и революция. Вы думаете, она бы совершилась без вождя мировой революции? Ни в коем случае. Мы теперь на пути к коммунизму, товарищи.
– Я, чтобы прожить, кровь сдаю, – громко сказала Валя Ворошилова. – Хватит ли мне моей крови, чтоб дожить до коммунизма?
– Вы – молодая девушка, должно хватить, – сказал профессор. – А потом, товарищи, не следует забывать о духовной пище. А духовная пища – это марксизм-ленинизм.
– Я всегда ношу с собой произведения классиков, – сказал комсорг Эдик Литвиненко. – Наполняюсь идеями марксизма и не хочу кушать. Честное комсомольское.
– Вы настоящий комсомолец, – сказал профессор.
– А можно я буду стоять у памятника Ленину, когда у меня кончится стипендия? – спросил студент Сухов. – Отпадет ли у меня потребность в деньгах?
– Не забудь креститься, – сказал кто-то.
– Товарищи, у нас не семинар сегодня, у нас лекция, прошу не перебивать, – сказал профессор и уткнулся в конспект.
– Давайте проведем семинар, товарищ профессор, – громко сказал Витя, вставая. – Пусть каждый выскажется, как он понимает коммунизм, как он его видит и что бы он хотел получить, будучи членом коммунистического общества. Мы вас все просим.
– А я умоляю вас, – прибавила студентка Сидоренко.
– Я тоже не был бы против, – сказал профорг Блажкунов.
– Ну что ж, если коллектив просит, – сказал профессор, – я просто не могу отказаться, у меня коммунистическое воспитание: коль общество требует, надо пойти навстречу. Итак, давайте проведем семинар на тему «Чего я жду от коммунизма и что я могу дать коммунизму». Пожалуйста, кто хочет высказаться первым?
– Разрешите мне! – подняла руку студентка Сидоренко.
Сидоренко была молодой девушкой, поступила в университет после окончания средней школы. Никаких материальных трудностей она не испытывала, вела себя независимо, гордо и почти ко всем относилась с пренебрежительностью.
– Меня колбаса не интересует, тем более ливерная. Потому что когда наш дорогой Никита Сергеевич встречался с Эйзенхауэром в Париже и подарил ему килограмм ливерной колбасы, тот послал в Америку на экспертизу. На следующий день пришел ответ: «В вашем кале нет ничего, кроме хрящей и костной муки. Яйца глистов не обнаружены».
Раздался хохот.
– Тише, товарищи, дайте высказаться. Меня интересует другое. Будут ли при коммунизме мужчины в изобилии? Я хочу прийти, выбрать себе одного красавца, увести его с собой, нацеловаться вволю и отпустить на все четыре стороны. А завтра другого, а после завтра третьего – и так пока не кончится коммунизм. Я только этого жду от коммунизма. Пусть коммунизм предоставит мне женихов в изобилии, а я в свою очередь отдам коммунизму все свои симпатии. Правильно я мыслю, товарищи?
Сидоренко так раскраснелась, что даже вспотела. Села на свое место и закрыла лицо ладонями. Профессор Павлов широко улыбался, и глаза его горели как угли.
– Давайте следующий!
Студент Овчаренко вытянул руку, встал и сказал:
– Ленин был против коллективных методов любви, он всю жизнь любил Надежду Константиновну и Инессу Арманд. Только история КПСС об этом умалчивает и как-то стыдливо называет эту шлюху, ой, простите, оговорился, эту великую женщину партийным товарищем вождя мировой революции. Почему? Да потому, что у него не было и не могло быть коллективных детей. Ленин был за коллектив, но против коллективных детей, а комсомолка Сидоренко хочет, чтобы у ее ребенка было много отцов, а мать одна. Если бы мы поучились у загнивающего Запада и выпускали всякие противозачаточные средства, тогда другое дело. Это по поводу выступления комсомолки Сидоренко. А что я жду от коммунизма? Я жду открытия железного занавеса, мне хочется посмотреть, как живут другие народы, а то мы тут живем внутри железного занавеса, да еще в закрытом городе. Это неправильно. Почему к нам не едут пролетарии и капиталисты из других стран, чтобы посмотреть, как мы живем, чтобы воочию убедиться в преимуществах социализма и коммунизма над загнивающим капитализмом? Лично для себя я желал бы иметь хоть один новенький костюм, шляпу, галстук и туфли на толстой подошве. Больше мне ничего не нужно. Как и комсомолка Сидоренко, я могу отдать коммунизму все самое ценное – свои симпатии и даже любовь.
Комсорг Эдик Литвиненко, не поднимая руки, встал и начал толкать речь:
– Сначала надо освободить народы Европы и Америки от ига капитализма и только потом открывать железный занавес. Поскольку партия во главе с мудрым ленинцем Никитой Сергеевичем Хрущёвым нашла возможность построить коммунизм в одной отдельно взятой стране, железный занавес ликвидировать нельзя. Голодные народы капиталистических стран ринутся на нас и все растащат: нам снова придется вернуться в голодный социализм. Я от коммунизма жду немного. Мне нужна квартира, хорошая зарплата, так чтоб я мог приобрести все сочинения Маркса-Энгельса-Ленина и… Хрущёва. А коммунизму я отдаю всего себя.
– Студент Блажкунов просит слово, – сказал озадаченный профессор, – прошу.
– Я как профорг жду от коммунизма только санатории и дома отдыха и чтоб в моем распоряжении был хоть один автомобиль. И мне нужен не один костюм, как Овчаренко, а по крайней мере три. Если будет соблюдаться принцип «от каждого по способностям – каждому по потребностям», то мои требования вполне вписываются в этот постулат. Что касается коллективных браков, я был бы не прочь, но с тем условием, что, когда мне такой способ любви надоест, – я мог бы выйти из него. А коммунизму я отдаю свою любовь, как и все.