Неистовая принцесса
Шрифт:
Когда Аларик уходил, она прикинулась сидящей. Он нежно поцеловал ее в брови и губы, но она вновь ощутила, что их разделяет барьер. Сейчас граф был в доспехах, в глазах виднелся холодный блеск, словно их он тоже, подобно мечу и щиту, уже приготовил для битвы. Затем он повернулся и вышел из комнаты.
Фаллон поднялась и попросила слугу принести воды.
Появилась старая согбенная женщина. Фаллон сказала, чтобы прислали кого-нибудь другого — старухе вряд ли будет по силам поднимать тяжелые ведра. Однако служанка сказала, что это ее обязанности.
Фаллон погрузилась в корыто и блаженно
— Завтра утром, миледи. Граф будет у герцога, стражу усыпят, а южную дверь на улицу отопрут.
Фаллон мгновенно открыла глаза и села в корыте.
— Ты пришла от Галена!
Старуха улыбнулась и еще больше понизила голос.
— Встреча будет в таверне ирландца, что у реки. Ваши браться скрываются, но они встретят вас, если смогут. Если не смогут, у двери ждет огромный корнуэллец по имени Альфред. Он проводит вас к датскому кузену Эрику Улфсону. Вы меня поняли, госпожа?
Фаллон проглотила подступивший к горлу комок. Если братья не придут, она должна будет убедить Эрика привести с собой флот викингов и включиться в борьбу на их стороне,
И тогда Англия освободится от ига Вильгельма. Ей не доведется увидеть коронацию этого ублюдка. Сама же Фаллон освободится от Аларика и от паутины страсти, в которую она попала.
Руки Фаллон дрожали. Она прижала их к лицу.
— Да, я понимаю, — тихо сказала она. Время любви кончилось. Снова настало время борьбы. Она предупреждала Аларика, что он остается ее врагом.
Старуха ушла, а вода в пустом корыте остыла, как тот ледяной дворец, куда нет доступа злу. Как бы ей ни было страшно, но решение ее было бесповоротно.
Глава 24
В детстве и ранней юности Фаллон неоднократно бывала в Винчестере, поскольку это было одно из самых излюбленных мест короля Эдуарда. Она отлично знала дворец. Ей не составляло труда отыскать кухню, комнаты для гостей, музыкальную комнату, десятки спален. Она чувствовала себя здесь почти так же уверенно, как в Бошеме. Несмотря на присутствие стражи, она могла свободно ходить по дворцу, посещать конюшни и даже купеческие палатки у реки.
Аларик вернулся поздно. Фаллон провела день в одиночестве. Она постоянно напоминала себе, как она ненавидит герцога Вильгельма. Когда вошел Аларик, Фаллон притворилась спящей. Если все сойдет удачно, думала она, она больше никогда его не увидит.
Думая, что Фаллон действительно спит, он бесшумно разделся и тихонько лег рядом с ней на кровать. Фаллон положила на него руки, и он извинился за то, что разбудил ее. Она заглушила слова извинений исступленным поцелуем. Это искренне удивило его, но, впрочем, не помешало воспользоваться ее настроением. Она любила его яростно, безудержно, нежно, и слезы лились из ее глаз. Позже она снова притворилась спящей. Она лежала отвернувшись, чувствуя тепло его ладони на бедре. Фаллон злорадно подумала, что Аларик все-таки глупец. Она оставалась дочерью Гарольда и намерена избавиться от ярма захватчиков. Она поклялась, что будет бороться, и ее час пришел.
Но Фаллон понимала, что были вещи, от которых ей не избавиться. Это воспоминания о ночах любви и чувство, которое владело
Фаллон знала, что их страсть принесла плоды. Она не сомневалась, что зачала в первую ночь, когда он пришел к ней после ранения Фальстафа. В ночь после битвы при Гастингсе, где погиб Гарольд.
Фаллон стиснула зубы, чтобы не застонать… Повернувшись, она в полутьме вгляделась в черты любимого и ненавистного лица. Коснувшись подбородка Аларика, она подумала, что хочет сына, который походил бы на него силой, уравновешенностью, решительностью. Он наверняка будет красивым ребенком. Он будет внуком Гарольда. Кому он будет верен? Полусакс, полунорманн, внук убитого короля, сын легендарного нормандского рыцаря. Чью сторону он примет?
Трепет пробежал по ее телу при воспоминании о том, как разгневался Аларик, когда Делон попытался вызволить ее из плена. Аларик сказал ей, чтобы она не смела вредить ребенку, которого могла понести. Их ребенку. Разве он не верил ей? Неужели он снова будет подозревать, что она проведет ночь с Делоном после своего освобождения?
Впрочем, какое это имеет значение? Ради спасения Англии она завтра должна бежать.
Глотая слезы, Фаллон поцеловала Аларика в лоб и в последний раз прикоснулась к нему, чтобы эти ощущения навсегда остались в памяти. Затем она затихла. Спать Фаллон не могла. Всю ночь она пролежала без сна, глядя на Аларика.
Утром он нежно поцеловал ее в губы. Фаллон улыбнулась ему и завернулась в покрывало. Дверь за Алариком закрылась…
Раздался легкий стук в дверь. Фаллон увидела на пороге вчерашнюю старуху. На полу неподалеку лежали два стражника.
— Их лишь усыпили, я не знаю, на какое время, — сказала старуха. — Пойдемте, принцесса! Вы — наша единственная надежда.
Фаллон быстро, но весьма продуманно оделась. Она надела толстые шерстяные рейтузы, темно-серый передник и мягкую рубашку. Отвергнув легкую, с дорогой меховой опушкой накидку, Фаллон предпочла накидку потеплее, отделанную кроликом, с большим капюшоном, который скрывал лицо. Когда она была готова, старуха удовлетворенно кивнула:
— Вы похожи на девушку, которая собралась молиться. Это хорошо… А теперь пойдемте.
Когда они торопливо шли по холодным пустынным залам, до них донеслись голоса слуг. Фаллон и старуха юркнули в комнату и затаились. Шаги приблизились и удалились. Они бросились к южному входу, которым пользовались слуги. Фаллон низко наклонила голову и сложила руки, словно творя молитву. Сердце бешено колотилось в ее груди. Вокруг шумели купцы и разносчики, торговались, толкались. Какой-то старик остановил их, и у Фаллон перехватило дыхание. Но он хотел лишь продать им яблоки. Она покачала головой, не открывая лица.
— Быстрее! — поторопила старуха. Пока они шли, Фаллон имела возможность соприкоснуться с жизнью за пределами дворца. Одна женщина чистила рыбу, вторая мыла ночные горшки. Группа мужчин чистила лошадиную сбрую. Фаллон казалось, что за ней наблюдают, но, обернувшись и присмотревшись, она убедилась, что никому до нее нет дела. Юноша в тяжелой шерстяной одежде, стоя спиной к ней, поправлял свои краги.
— Моя госпожа, надо торопиться!
Когда они подошли к реке, старуха подвела Фаллон к рослому лодочнику, который низко поклонился ей.