Неизбежная могила

Гэлбрейт Роберт

— Думаю, что лучше всего начать с рассказа о Уилле, — сказал чиновник. — Он наш младший ребенок, и он... мне не хотелось бы говорить о нем как о случайности, но Салли было сорок четыре года, когда она забеременела им, и довольно долго она не подозревала о своем состоянии. Но мы были в восторге, как только оправились от потрясения.

— Мы с Джеймсом не были в восторге, — вставил Эдвард. — Никому не нравится думать, что их сорокалетние родители занимаются этим, когда их никто не видит.

Сэр Колин улыбнулся.

— Ладно, что ж, давайте просто скажем, что для всех это было шоком, — продолжил он. — Но мы все души не чаяли в Уилле, как только он появился.

Он был милым маленьким мальчиком. Уилл всегда был очень сообразительным, но к тому времени, когда ему исполнилось шесть или семь лет, мы забеспокоились, что с ним что-то не так. У него были страстные увлечения — можно даже сказать, навязчивые идеи на грани с одержимостью — и он не любил нарушать свой распорядок дня. То, к чему другие дети относились спокойно, выбивало его из колеи. Ему не нравились большие компании. На детских праздниках его можно было найти в комнатах наверху за тихим чтением или игрой в одиночестве. Мы немного беспокоились за него, поэтому отвели его к психологу, и Уиллу поставили диагноз «легкая степень аутизма». Нам сказали, что в этом не было ничего страшного, ничего серьезного. Психолог также сказал нам, что у него очень высокий IQ. На самом деле это не было неожиданностью: его способность обрабатывать информацию и его память были экстраординарными, а его читательские интересы по меньшей мере на пять лет опережали его реальный возраст.

— Я рассказываю вам все это, — продолжал сэр Колин, — потому что считаю, что особое сочетание способностей и причуд Уилла объясняет, по крайней мере частично, почему ВГЦ смогла завербовать его. В его детстве произошел инцидент, который нас очень обеспокоил и который должен был послужить нам предупреждением.

— Когда Уиллу было четырнадцать, он подружился в школе с двумя мальчиками, которые сказали ему, что они радикальные социалисты, ведущие что-то вроде тотальной войны с властью. Уилл был довольно уязвим перед людьми, которым, казалось, он нравился, потому что на тот момент у него еще не было много близких друзей. Он проникся их философией всеобщего разрушения и начал читать о всевозможных социалистических теориях. Только когда они убедили его поджечь часовню, мы поняли, что происходит что-то серьезное. Он был на волосок от исключения из школы, и только заступничество в последний момент со стороны одноклассницы спасло его. Она знала, что эти мальчики ради забавы постоянно дразнили Уилла, желая посмотреть, насколько далеко они смогут убедить его зайти.

— После этого мы сели вместе с ним, Салли и я, — продолжил сэр Колин, — и очень долго разговаривали. Нам стало ясно, что Уиллу было трудно понять, что люди могут быть двуличными. Он видит мир в черно-белых красках и ожидает, что другие люди будут такими же прямолинейными, как он, поэтому для тех мальчиков стало непреодолимым искушением подбить его на поджог.

— Однако, если не считать этого инцидента, Уилл никогда не попадал в неприятности, и чем старше он становился, тем легче, казалось, заводил друзей. Характерно, но он пошел и сам купил книги об аутизме и даже шутил на эту тему. К тому времени, когда наступил его последний год обучения в школе, мы с Салли были уверены, что в университете с ним все будет в порядке. Он уже доказал, что может заводить хороших друзей, и его оценки были превосходными.

Сэр Колин сделал глоток кофе. Страйк, который оценил то, как государственный служащий излагал информацию, не задавал лишних вопросов, а ждал, когда тот продолжит.

— Затем, — сказал сэр Колин, ставя свою чашку, — за три месяца до того, как Уилл должен был уехать в Даремский университет,

Эд попал в очень серьезную автомобильную аварию.

— У грузовика отказали тормоза, — объяснил Эд. — Он снес несколько светофоров и врезался в мою машину.

— Боже, — отозвалась Робин. — Как вы...?

— Он пробыл в коме пять дней, — сказал сэр Колин, — и ему пришлось заново учиться ходить. Как вы понимаете, все наше с Салли внимание было приковано к Эду. Салли фактически жила в больнице.

— За то, что произошло потом, я виню себя, — продолжил сэр Колин. Оба его сына попытались запротестовать, но сэр Колин настоял: — Нет, позвольте мне сказать. Уилл уехал в университет, и я не общался с ним так часто, как должен был. Мне следовало задавать больше вопросов, не стоило принимать все за чистую монету. Он упоминал людей, с которыми выпивал, рассказал мне, что вступил в пару обществ, что его курсовая работа несложная, но потом он исчез. Просто собрал вещи и испарился.

— Его куратор известил нас об этом, и мы очень встревожились. Я сам поехал в университет и поговорил с его друзьями, которые рассказали, что Уилл был на лекции ВГЦ, состоявшейся в университете, разговаривал с членами церкви, те дали ему почитать некую литературу и пригласили его на свою службу, куда он и пришел. Потом он появился в колледже, собрал вещи из своей комнаты и сбежал. С тех пор его никто не видел.

— Мы искали его в храме на Руперт-корт и выяснили, что он на ферме Чапмена в Норфолке. Именно там зародилась ВГЦ, и там до сих пор находится их крупнейший идеологический центр. Членам церкви запрещено пользоваться мобильными телефонами, поэтому единственным средством связи были рукописные письма, и мы писали ему. В конце концов, угрожая обращением в полицию, нам удалось заставить церковь разрешить нам встретиться с Уиллом в их Центральном храме на Руперт-корт.

— Та встреча прошла крайне неудачно. Казалось, мы разговаривали с незнакомцем. Уилл был совершенно не похож на себя. На все, что мы говорили, он отвечал, как я теперь понимаю, стандартными тезисами на сленге ВГЦ и наотрез отказался уходить из церкви или вернуться к учебе. Я вышел из себя, это было большой ошибкой, и сыграло на руку церкви: позволило им изобразить из меня врага Уилла. Мне стоило поступить, как Салли: просто выразить свою любовь и показать, что мы не пытались контролировать его или вводить в заблуждение, так, конечно, говорили о нас Главы церкви.

— Если бы я позволил Салли решить это дело, у нас, возможно, был бы шанс вытащить его. Но я был зол, очень зол на то, что он бросил университет, и на то, что он вызвал столько беспокойства, и это в такое время — мы еще не знали, что будет с Эдом, останется он прикован к инвалидному креслу на всю оставшуюся жизнь или нет.

— Какой это был год? — спросил Страйк.

— 2012, — ответил сэр Колин.

— Значит, он пробыл там почти четыре года?

— Примерно так.

— И вы видели его только один раз с тех пор, как он присоединился к церкви?

— Лицом к лицу только один раз, а в остальных случаях только на фотографиях, сделанных детективным агентством Митча Паттерсона. Еще его видел Эд.

— Мы не разговаривали, — пояснил Эд. — В прошлом году я попытался подойти к нему на Уордор-стрит¹², но он просто струсил и убежал обратно в храм на Руперт-корт. С тех пор я несколько раз обходил этот район и видел издалека, когда он выходил со своей жестянкой для сбора пожертвований. Он выглядит больным. Истощенным. Он самый высокий из всех нас, но, судя по всему, весит на десяток килограммов меньше.