Неизбежность (Дилогия - 2)
Шрифт:
Войдя в комнату, полковник Артемепко по-хозяйски оглядывается, приказывает:
– Свяжите меня со штабом Кваптуиской армии.
Капитан-переводчик переводит. Японцы из-за столов с разложенными бумагами и бутылками пива, растерявшиеся, угодливо кивают.
– Господа, - говорит Артеменко.
– занимайтесь, пожалуйста, своими делами. Пива выпейте, полдень очень жаркий...
Видимо, от великой растерянности некоторые японцы и точно пьют пиво. Артеменко говорит:
– Ну, вот и порядок. Генерал Ямада ждет нас. Мы поехали.
Извпнпте,
Парламентеры садятся в свою машину и едут вслед за японской машиной. Туман приподнимается, но дождь сеет. Жарко, душно. Из пышной зелени предместий выступают лачуги: фанера, жесть, ящичные досочки. Ближе к центру здания каменные, красивые. Улицы широкие, длинные, прямые настоящие проспекты. Много цветов, особенно хризантем. Дребезжат трамваи, покрикивают рикши, толпы прохожих, как в водовороте, перемещаются с места на место. Фронт еще далеко, и город живет своей обычной жизнью, шумной и крикливой. Хотя въезды в него перекрыты заграждениями, на перекрестках доты и дзоты, артиллерия. Капитан-переводчик говорит:
– Товарищ полковник, в Чанчуне проживает шестьсот восемьдесят тысяч китайцев, сто пятьдесят тысяч японцев и тридцать тысяч корейцев.
– Итого восемьсот шестьдесят тысяч. Солидно, Титареыко?
– Так точно, солидно!
В просторном кабинете главнокомандующего Кваптунской армией полковник Артемеико представляется и говорит:
– Перейдем без задержки к делу?
Генерал Ямада кивает.
– Титаренко, давай переводи поточней... Требования командующего Забайкальским фронтом следующие: немедленно прекратить огонь и сопротивление на всех участках фронта, сложить оружие, вывести все войска из столицы и прилегающих к ней районов в пункты, которые я укажу, и, наконец, подписать акт о безоговорочной капитуляции.
– Это все?
– спрашивает Ямада.
– Нет, господин генерал, не все! Мы настоятельно предлагаем вам выступить по радио с приказом своим войскам о немедленном прекращении огня и капитуляции перед Советской Армией. А премьер-министру Чжану Цзипхуэю мы столь же настоятельно предлагаем обратиться по радио к народу Маньчжурии и объявить, что японские войска капитулировали и сложили оружие, что война прекращена и Красная Армия вступает в страну как освободительница народа от японских оккупантов.
Ямада пожевывает губы. Цокает языком:
– Безоговорочтгая капитуляция?
– Совершенно верно, господин генерал!
– И это предлагаете мне, командующему миллионной армией?
– Но армии-то как таковой уже пет, она разваливается.
– Она еще существует, она еще на многое способна! Это боевая сила! И, опираясь на нее, я могу вести переговоры о перемирии, а не о капитуляции.
– Именно о капитуляции, господин генерал. И пи о чем больше!
– сказал Артеменко и подумал: "Для чего тянет волынку? На что надеется?"
– Только о перемирии!
– Господин геттера л, вы же противоречите
Ямада молчит, с деланным спокойствием постукивает подушечками сухих, костистых пальцев по кожаной папке с бумагами.
В кабинет, запыхавшись, входит дежурный офицер, докладывает кома; г дующему:
– Ваше превосходительство! К столице приближается армада русских тяжелых самолетов под прикрытием истребителей. Наши самолеты подняться не могут. Аэродром блокирован русскими истребителями.
– Господин парламентер!
– Ялгада встревожен.
– Смею вас спросить как военачальник своих войск и территории, на которой вы находитесь: что это значит? Надеюсь, вы сможете объяснить?
– Смогу. Это самолеты, вызванные мною, мне в помощь для успешных: переговоров.
– Артемепко непринужденно приглаживает жесткий ежик, без намека на улыбку говорит: - Смею вас также заверить как военачальник этих войск, что независимо от вашего поведения и обращения со мной, если я в условленное время не сообщу своему командованию положительных результатов, то город Чанчунь и его окрестности, которые вы превратили в военную крепость, будут подвергнуты разрушительной бомбардировке.
– Господин полковник, - обращается в упор Ямада, - есть ли еще время предотвратить бомбардировку города? Если это в вашей власти, я прошу вас сделать это.
– Это в моей власти, - отвечает парламентер.
– Но и вы должны решиться...
– Я решился.
– И Ямада замолкает на несколько секунд. Затем, очнувшись от оцепенения, резко вынимает свой самурайский "меч духа", несколько раз целует его, подает через стол, склонпв голову.
– Теперь я ваш пленник. Диктуйте свою волю.
И все присутствующие в кабинете генералы вытаскивают свои самурайские мечи, целуют их, подают с низким поклоном. А вскоре прибывает Чжан Цзпнхуэп, как и положено марионеточному премьеру, личность тусклая, невзрачная. Он без излишних раздумий соглашается выступить по радио. Тут же в 14.30 Ямада подписывает акт о безоговорочной капитуляции. Выступил он и по радио. Началось разоружение Чанчупьского гарнизона. До подхода к городу наземных войск разоружение японцев и охрану электростанции, банков, радиостанции и других важнейших объектов взяли на себя десантники.
Девятнадцатого августа авиадесант был высажен и в Мукдене.
В десант были отобраны двести двадцать пять гвардейцев из Шестой танковой армии. Это были испытанные ребята, за их спиной война с Германией, бои на Большом Хппгане и в Гоби. Возглавил десант генерал-майор Нритула, уполномоченный Военного совета Забайкальского фронта.
Утром на аэродроме раздалась команда: "По самолетам!" - и отряд погрузился в транспортники. Самолеты шли в облаках, а внизу, то видимое, то невидимое, кипело сражение: войска Шестой гвардейской танковой армпн выходили на дальипе подступы к городу.