Неизвестная «Черная книга»
Шрифт:
А в газетах обо всем этом ни слова. Немецкий режим не мог раскрывать этих страшных тайн перед своим народом. Многие немецкие солдаты недвусмысленно высказывались против этих кровавых ужасающих убийств.
15 сентября. Описать все начавшиеся жестокости совершенно невозможно. «Партизаны» требовали, чтобы до конца сентября все евреи во всех провинциальных городках и местечках были уничтожены. Они остались только в Каунасе, Вильнюсе, Шауляе и Шумелишкисе.
14 сентября. Пять тысяч евреев в г. Каунасе получили ремесленные свидетельства (в том числе семеро врачей). Они были организованы в бригады и работали в различных местах города. За свою работу они или совсем не получали зарплаты, или получали ее очень нерегулярно. Эти люди верили, что ремесленные свидетельства спасут их от смерти. Но, как позже и выяснилось, надежды эти были тщетными. Всеми делами гетто ведал совет старейшин. Главой Каунасского гетто был известный врач доктор Элькес [285] .
285
Эльханан Элькес (1879–1944) – известный каунасский врач, который после долгих уговоров согласился (4 августа 1941 г.) возглавить Совет старейшин. Д-р Элькес пытался спасти евреев, поддерживал подпольную организацию гетто. Погиб в концлагере Ландсберг. – И. Л.
16 сентября. Иордан забирает всю наличность из касс геттовской общины, продовольственного кооператива и заразного отделения больницы.
На 9-м форту, около двух километров к северо-западу от гетто, русские военнопленные копают ямы.
17 сентября. В семь часов утра литовские патрули выгоняют из квартир всех жителей гетто к больничной площади. Стариков, женщин на последних месяцах беременности, больных усаживают на подводы. Площадь оцеплена немецкой полицией под командованием Торнбаума. Кругом стояли пулеметы. Не дано времени одеться. Многие были в ночном белье. Дети сиротского дома выгнаны на площадь. Отправка на 9-й форт, место казни, уже началась. Как вдруг появляется немецкий офицер «вермахта» из своего автомобиля, размахивая какой-то бумагой, объявляет во всеуслышание, что, благодаря военным властям (вермахту), проектируемая массовая «акция» отменена, и этим евреи обязаны вермахту. Все это было заснято на кинопленку и производило впечатление, что тут имела место искусная инсценировка с целью перепутать факты так, чтобы убедить кого следует, будто литовцы требовали этих казней, а немцы этому воспротивились. После этого все евреи, включая и отправленных уже на форт, были отпущены в свои дома. Евреи опять уже верили, и Иордан их в этом убеждал, что больше никаких «акций» не будет.
По времени это совпало приблизительно с началом работ евреев на аэродроме. Выходили на эти работы около тысячи двухсот мужчин и пятисот женщин ежедневно. Сначала были установлены две смены, а позже три смены. Вначале евреев доставляли на аэродром на грузовиках, но с октября месяца их стали гонять туда пешком. Работа на аэродроме шла днем и ночью беспрерывно. Несшие службу часовых на аэродроме немецкие солдаты, среди которых было много недовольных нацистским режимом, относились к евреям весьма сочувственно. Полиция же и солдаты СА относились к евреям с крайней жестокостью и зверством. Почти каждую ночь обитателей гетто пугали всяческими выпадами часовые, которые частыми выстрелами старались запугать евреев, а затем врывались в их квартиры. Однажды при подобном нападении была убита ими в своей постели женщина.
Населению Каунаса было запрещено продавать что-либо евреям, даже просто давать им что-либо или разговаривать с ними. Вообще запрещено было поддерживать с евреями какие-либо отношения. Были случаи, что христиан, вопреки запрету, поддерживавших какие-либо отношения с евреями, отводили в тюрьму и затем водили такого «преступника» по улицам города с плакатом на груди с надписью «друг евреев». Было много случаев, когда евреев застреливали на месте за то, что они пытались через проволочное заграждение получить от крестьян купленные или съестные продукты (официальная норма была ведь слишком недостаточной). Многие старики и дети, не получавшие молока, умирали от истощения.
Когда евреи Каунасского гетто узнали об ужасных истреблениях евреев в провинции, они со дня на день стали ожидать подобной же участи. В ночь на 26 сентября слышна была масса выстрелов.
26 сентября. С четырех часов утра до захода солнца литовские патрули (теперь в форме старой литовской армии), а также немецкая полиция вместе с частями СА согнали всех жителей жилблоков левой стороны улицы Панерю, так называемого малого гетто, на площадь, выстроили всех в ряды и повели к 9-му форту.
Детей грузили на подводы. Говорили, что их перевозят куда-то в другое гетто. Кто не мог ходить, тех увозили на грузовиках. Около четырехсот человек были доставлены на 9-й форт и пулеметами там истреблены. Как обыкновенно, они должны были перед расстрелом снять с себя одежду, которая затем на грузовиках пересылалась на дезинфекционную станцию.
2 октября. Иордан и некоторые из его команды обыскали все гетто и нашли двенадцать человек вблизи заразного отделения больницы.
В ночь на 4 октября в районе гетто была слышна страшная стрельба. 4 октября. С трех часов ночи через виадуки, проведенные над улицей Панерю и соединяющие большое и малое гетто, было прекращено
На 9-й форт были отправлены и там расстреляны две тысячи человек (сто сорок пять детей из сиротского дома). Все остальные из малого гетто были переселены в большое гетто. Весь жилищный блок на левой стороне улицы Панерю остался пустым, квартиры стояли открытыми.
Всех больных хирургического отделения увели и истребили. Только семь женщин родильного отделения остались в живых.
И опять твердили, что это уже «последний раз».
16 октября. Истребили в Семелишкесе девятьсот евреев [286] . Там, в гетто, отличались своими зверствами «партизаны» и немцы, они грабили, убивали, насиловали женщин. Евреи работали ежедневно в три смены, день и ночь, на аэродроме – тысяча двести мужчин, восемьсот женщин в возрасте от семнадцати лет до пятидесяти пяти лет. Когда эти количества в какой-либо день не достигали своей прелиминарной цифры, немцы ходили по квартирам гетто и тащили мужчин и женщин с кроватей на работу.
286
6 октября 1941 г. в Семелишкесе были расстреляны 962 еврея (213 мужчин, 359 женщин, 390 детей). – И. Л.
В Вильно происходило то же самое. Там евреев также массами умерщвляли. Все живут под постоянной угрозой террора, в состоянии смертельного страха. Были случаи, когда немцы истребляли целые польские семьи за то, что держали прятавшихся у них евреев.
27 октября. В Ковенском гетто объявлено, что все евреи в количестве около двадцати восьми тысяч человек должны к шести часам следующего утра собраться со своими семьями на большой площади, где будут выстроены бригады.
28 октября. На площади евреи были оцеплены кордоном «партизан» и немцев. Иордан и Торнбаум разделили их на две группы. Евреи должны были продефилировать мимо них, и каждому было назначено – идти ему направо или налево. Направо прежде всего были поставлены все старики. Когда немцев эта работа наконец утомила, они просто разделили все количество людей на две части. Дети большей частью были помещены по другую сторону от родителей. Немцы говорили, что на ночь с 28 на 29 их отправят на другую работу. Всех «правых» (то есть поставленных по правую сторону) перевели в пустующие квартиры малого гетто и на следующее утро в пять часов их всех, около десяти тысяч человек, отправили на 9-й форт. Больных, как всегда, отвезли на подводах. Все они в тот же день были истреблены. Весь город был под страшным убийственным впечатлением от происшедшего. Интеллигенция была крайне возмущена этим. Резня произошла в крепостных ямах форта. Все прохожие видели экзекуцию и оставшуюся на земле одежду, которая была затем собрана и отправлена в дезинфекционную камеру.
Подобные поступки вопиют к небесам!
2 ноября. Гетто и остатки его населения представляют сегодня ужасный вид. Квартиры убитых, находящиеся среди квартир еще живущих, стоят открытые, разграбленные; вся домашняя утварь сброшена в одну кучу. Бедные, бездомные, горем убитые люди движутся за колючей проволокой. Они пытаются обменять на хлеб одежду, обувь и иные предметы. «Партизаны» часто разрешают эти операции, получая за это соответствующие взятки. Много раз они запрещают такой обмен и даже убивают за это.
Душа раздирается при виде жалкого состояния, в котором находятся мужчины, женщины, дети, когда они идут по улицам гетто, отгороженные от остального мира колючей проволокой. Люди эти потеряли всякую надежду, всякое стремление к жизни. Они живут еще для того только, чтобы мир узнал об их бедствиях. Они надеются, что не все евреи всего мира так погибнут и что только их самих постигло такое проклятие. Положение безнадежное. Малые дети еврейские бегают без призора, мальчики играют через забор проволочного заграждения со своими прежними товарищами. В глазах матерей отражается смерть. Лица этих женщин, виднеющиеся через проволочное заграждение, свидетельствуют о бесцельности и безразличии. Улыбка их кажется нам как бы исходящей из другого мира, как бы взывающей к мировой совести.