Неизвестная земля (сборник)
Шрифт:
— Почему же, как кошки?
— Статью о них, о кошках, в журнале одном прочел.
— Это ты так свой культурный уровень повышаешь?
— Так ведь все остальное в журнале том неинтересно было. Скукота одна… А ты чего про Варю все у меня выпытываешь?
— Будь с ней, Вадим, поделикатнее, — будто не расслышав его вопроса, необычно серьезным голосом произносит Корнелий. — Постарайся действительно ей понравиться. Она племянница одного очень крупного ученого и очень может нам пригодиться. И читай побольше.
— Нет уж, от этого ты меня уволь! Что-нибудь одно: или за Варей ухаживать, или культурный уровень повышать. У меня на оба дела интеллекта не хватит.
— Ох, Вадька, Вадька, — смеется Корнелий, — интеллекта у тебя действительно кот наплакал. Ты и так в нашей корпорации в основном на силовых операциях. Ну, давай еще по рюмке и ступай домой.
14
В полдень Алексей собирается поехать в редакцию «Мира приключений», но вдруг раздается телефонный звонок.
— Да, слушаю вас, — говорит Алексей в трубку.
— Мистер Русин? — слышит он незнакомый голос с иностранным акцентом.
— Да, я.
— О, простите меня, мистер Русин! Я очень рад, что застал вас. Я корреспондент американский джорналь «Сайантифик Америкэн» Джордж Диббль и очень хотел бы… как это будет по-русски? Да, встретиться с вами. А чтобы вы не думаль, что я тайный агент наш Центральный разведывательный управлений, я передаю трубка ваш товарищ.
Алексей слышит приглушенный смех Диббля, а затем знакомый ему голос сотрудника комиссии по иностранной литературе Союза писателей:
— Здравствуйте, товарищ Русин! Мистер Диббль очень любит шутить, но встретиться с вами у него действительно есть большое желание. Алексей Александрович просит вас не отказать ему в этом.
— Ну что ж, если нужно, я готов, — не очень охотно соглашается Алексей.
— И хорошо бы сегодня.
— Сегодня?… Ну ладно, давайте сегодня.
— Тогда мы минут через двадцать — двадцать пять будем у вас.
Алексей кладет трубку и критическим взглядом осматривает свою комнату. Надо бы навести в ней порядок. Он всегда делает это сам, а Анна Павловна лишь генеральную уборку. Но в комнате как будто бы и так достаточно чисто, а наводить «лоск» специально к приходу американца ему не хочется.
Джордж Диббль является в половине первого. Один, без сопровождающих.
— О, добрый день, мистер Русин! Рад с вами познакомиться! Много слышал о вас… как это будет по-русски? Похвалебного? О да, похвального! Простите ради бога за плохой знаний русский язык.
— Ну что вы, совсем неплохо для иностранца.
— Да, правда? Я очен рад. Русский — такой трудный язык! Но я немножко полиглот. Знаю французский, немецкий и итальянский, но русский дается труднее всех. А вы знаете английский?
— Очень плохо. Хуже, чем вы русский. Так что мы, пожалуй, лучше поймем друг друга, если будем разговаривать по-русски.
— А знаете, это симболично… Да, правильно, символично! — смеется Диббль.
— Я не имел никакого иного смысла, кроме прямого, мистер Диббль, — очень серьезно уточняет Алексей.
— О, не обижайтесь, ради бога, я пошутил. И называйте меня, пожалуйста, просто Джорджем.
— Мне удобнее называть вас мистером Дибблем…
— О да, да, понимаю, — снова смеется веселый американец. — Мы еще недостаточно знакомы, да? Но это ничего — мы разопьем с вами как-нибудь бутылочка виски, и вы еще будете называть меня просто Джо. Да, и не удивляйтесь, пожалуйста, что я приехал к вам один — я отпустил того господина из вашего пэн-клуба, который привез меня сюда. Пожалуйста, сигара.
— Нет, нет, благодарю вас, я не курю.
— Тогда, как это у вас говорится?… Ближе к делу, да?
— Да, правильно, присаживайтесь, пожалуйста. Я к вашим услугам, — говорит Алексей, кивая на кресло.
Диббль сразу же садится и забрасывает ногу на ногу точь-в-точь так, как делают это типичные американцы в типично американских фильмах. Он вообще выглядит (или старается выглядеть) очень простодушным, веселым, разговорчивым парнем. Алексею, однако, кажется почему-то, что русские слова он коверкает нарочито, ибо речь его звучит иногда безо всякого акцента.
— Вы, конейшн, догадывайтесь, что интересуйте меня главным образом как фантаст, — уже более деловым тоном начинает Диббль. — И еще потому, что пишете не о Марс и Венера, а о наш родной планета. Для фантаст — это необычный объект. А у читатель нашего журнала — большой интерес к эта тема. «Терра инкогнита» — так, кажется, называйт ученые наша планета? И действительно, все одна пазл… Да, правильно — загадка. А в ваш роман, как сообщил мне мистер Омегин, раскрывается загадка земного ядра. Это правильно, да?
— Да, в какой-то мере, — уклончиво отвечает Алексей. — Но об этом я ничего пока еще не написал. Собираюсь только…
— В связи с новый попытка осуществить проект «Мохол» это сейчас особенно интересует наш читатель. Вы знайт, конейшн, о наш первый неудача?
— Об этом писал в свое время ваш известный писатель Джон Стейнбек. Он ведь был на той барже, с которой велось бурение. Но тогда удалось просверлить лишь двести метров океанского дна.
— Да, был большой шум, большой реклама, но до верхний мантия остался еще четыре тысяча восемьсот метров, — вздыхает Диббль. — Да и нелегкий это дело. Мы опускаль буровые трубы сквозь четыре километра вода. А ведь это океан! Разве гидролокаторы могли удержать наш буровой установка во время шторма? Один наш бур, армированный алмазами, сломался и погиб. Фирма, финансировавший эта работа, не захотел больше рисковать. Но первый кусочек базальт, составляющий ложе океана, мы все-таки добиль. И ему, этому кусочку базальт, как показали калийаргоновые часы, двести миллионов лет!
Диббль становится очень серьезным. Не замечает даже, что потухла сигара. Кончик ее оброс толстым слоем сизого пепла, вот-вот готового осыпаться на пол. Алексей пододвигает Дибблю пепельницу. Диббль благодарит, стряхивает пепел и встряхивается сам. На лице его снова улыбка.
— Но теперь мы возобновляйт наша попытка добраться до верхней мантия. Будем бурить уже не с корабль, а с подводных лодка, на корпусах которых установим наш буровой машина. А у вас, я знай, совсем грандиозный проект. Вы будит вскрывайт земная кора не под океан, где толщина пять-десять километров, а под континент, и ваши буры должны пройти больше тридцать пять километров гранит и базальт. О, это грэндиоз!