Неизвестные лица. Ошибочный адрес. Недоступная тайна

Дербенев Клавдий Михайлович

Орлов, поднялся из-за стола, подошел к сейфу и достал телеграмму из Свердловска. Остановившись перед Адамсом, сказал:

— Напрасные надежды, многоликий Адамс! Не думайте, что советские

люди ослабят заботу о защите завоеваний Октябрьской революции! Нет! Этого не произойдет! Пока в мире есть еще такие, как вы и ваши хозяева, мы будем вас ловить, как бы вы ни маскировались. Вот, кстати, и ответ из Свердловска. — Орлов взмахнул перед лицом Адамса телеграммой. — Он подтверждает вашу лживость. Я вижу, у вас нет сегодня желания откровенно разговаривать. Отложим в таком случае беседу.

Орлов подошел к сейфу, положил туда телеграмму и нажал кнопку звонка.

Адамс пристально следил за всеми движениями Орлова.

Вошел дежурный. Адамс посмотрел на него, потом снова на Орлова и, опустив глаза, глухо сказал:

— Хорошо. Я буду говорить.

Орлов попросил дежурного удалиться. Когда за ним закрылась дверь, Адамс проговорил:

— Да, я — Роберт Пилади! Я — Георгий Адамс!

— С этого бы и следовало начинать, — спокойно сказал Орлов и взял трубку зазвонившего телефона.

Говорил Максим из больницы.

— Ну как, Максим?

— Дядя Володя, профессор Ястребовский обещает, что мама вскоре выздоровеет! Я так рад!

— Ну вот, мальчик, я тоже! Передавай ей от меня большущий, большущий привет. Скажи, завтра днем навещу ее обязательно.

Мягко улыбаясь, Орлов положил трубку и, посмотрев на притихшего Адамса, сказал:

— Я слушаю, продолжайте!

Адамс, устремив глаза в угол кабинета, начал свою исповедь…

Орлов подошел к окну. Улицы внизу сияли веселыми электрическими огнями. Откуда-то доносилась музыка, потом ворвались слова песни: «А выше счастья Родины нет в мире ничего…»

— Да, выше счастья Родины нет в мире ничего, — произнес Орлов.

Взглянув на Адамса, он подошел к столу, взял несколько листов бумаги, карандаш и, положив перед арестованным на маленький столик, сказал:

— Пишите!

1957