Неизвестные лики войны
Шрифт:
Заместитель председателя ВЧК Я. Петерс так объяснил причины применения расстрелов: «Вопрос о смертной казни с самого начала нашей деятельности поднимался в нашей среде, и в течение нескольких месяцев после долгого обсуждения этого вопроса смертную казнь мы отклоняли как средство борьбы с врагами. Но бандитизм развивался с ужасающей быстротой и принимал слишком угрожающие размеры. К тому же, как мы убедились, около 70 % наиболее серьёзных нападений и грабежей совершались интеллигентными лицами, в большинстве бывшими офицерами. Эти обстоятельства заставили нас в конце концов решить, что применение смертной казни неизбежно…»
После
А на V съезде Советов Ленин признал: «Нет, революционер, который не хочет лицемерить, не может отказаться от смертной казни. Не было ни одной революции и эпохи гражданской войны, в которых не было бы расстрелов».
Но даже после убийства В. Володарского, когда толпы рабочих готовы были ответить врагам революции их же оружием — террором, петроградские партийные и советские органы сумели их сдержать.
Узнав об этом, Ленин написал 26 июня Зиновьеву:
«Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы (не Вы лично, а питерские цекисты или пекисты) удержали.
Протестую решительно!
Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную.
Это не-воз-мож-но!
Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров…»
Л. Троцкий в своём выступлении извлёк на свет древний принцип: «Устрашение является могущественным средством политики, и надо быть лицемерным ханжой, чтобы этого не понимать!»
Этот принцип был одинаково использован обеими сторонами.
Во время мятежа в Ярославле свыше двухсот советских активистов были доставлены на «баржу смерти», стоявшую посреди Волги, и обречены на голод. К моменту освобождения половина из них были мертвы.
Участник революции на Дону А.А. Френкель рассказывал: «В хуторе Пономарево, куда привели наших товарищей, их выводили в одном нижнем белье по 20 человек к яме. Расстреливали их по 8 человек. 12, стоя в одном и том же ряду, ждали очереди. Некоторые не выдерживали и падали живыми в яму, их пристреливали…»
Генерал Краснов (тот самый, которого под честное слово отпустили из Петрограда) при наступлении на Царицын, в Юзовке, отдал приказ: «1. Рабочих арестовывать запрещаю, а приказываю расстреливать или вешать… 2. Приказываю всех арестованных рабочих повесить на главной улице и не снимать три дня…»
Поощряемая вождями ярость нашла благоприятную почву в дезориентированных и распалённых зрелищами жестоких расправ массах, хотя в первое время злодеяний ещё стеснялись, следы преступлений пытались скрыть.
После расстрела 26 бакинских комиссаров, начальник штаба английских оккупационных войск в Ашхабаде капитан Р. Тиг-Джонс обещал эсерам, чтобы снять с них ответственность за расстрел, выдать удостоверение об отправке всех расстрелянных в Индию и об их смерти там. Капитан был готов представить какое угодно медицинское свидетельство. Разумеется, фальшивое.
Во все времена тела казнённых старались спрятать или уничтожить. Они сжигались поистине «в промышленных объёмах» в крематориях и просто во рвах, обложенные дровами и облитые бензином, закапывались в траншеях бульдозерами,
Процитирую очевидца этого, последнего, способа.
«Помещение с бассейном 5 x 5 метров, окружённое оградой из кованого железа. Цемент в бассейне был тёмным. Над заполнявшей его прозрачной жидкостью стоял пар. Это была кислота. Я увидел останки, плавающие на поверхности, и офицер сказал: „Вот этого растворили два часа назад“. Он объяснил мне, что сначала в кислоту погружали руки и ноги приговорённого, а потом уже его бросали туда целиком». (Я специально не упоминаю, где это происходило и при каких обстоятельствах, чтобы возмущение читателя не был направлено выборочно в адрес отдельной охранки, армии, нации. Все «хороши».)
Но скрыть следы зверств, творимых в огромных масштабах в годы Гражданской войны, было невозможно. Участились расправы не только с лояльным населением, но и «со своими».
Так, в Сибири белогвардейцы подвергли репрессиям самих эсеров, борющихся с большевиками, выгнали их из колчаковского правительства и многих расстреляли.
«Специальные карательные экспедиции посылались против крестьян, не желавших служить в колчаковской армии. Особенно отличились атаманы Семёнов и Анненков, генералы Розанов, Красильников, Волков. Были расстреляны, повешены, замучены, живыми зарыты в землю многие тысячи трудящихся. По официальным данным, только в Екатеринбургской губернии колчаковцы расстреляли не менее 25 тысяч человек. В Кизеловских копях было расстреляно и заживо погребено около 8 тысяч, в Тагильском и Надеждинском районах замучено около 10 тысяч, в Екатеринбургском и других уездах — не менее 8 тысяч. 10 % населения губерний — мужчин, женщин и детей — было подвергнуто порке. Из Тюмени официально сообщалось: „Количество убитых разными способами и поротых красноармейцев и рядовых обывателей граждан не поддаётся никакому учёту“».
Вдоль сибирских дорог в качестве верстовых столбов стояли облитые водой и замороженные мужики из местных деревень.
В конце концов, шокированные всем увиденным, 13 ноября 1919 года в меморандуме «союзным державам» генералы Чехословацкого корпуса сочли необходимым отмежеваться от колчаковцев: «Под защитой чехословацких штыков местные военные русские органы позволяют себе такие дела, от которых весь цивилизованный мир придёт в ужас. Выжигание деревень, убийства русских мирных граждан целыми сотнями, расстрел без суда людей исключительно только по подозрению в политической нелояльности составляют обычное явление, а ответственность за всё это перед судом народов целого света падает на нас за то, что мы, располагая военною силой, не препятствовали этому бесправию».
Так что не спешите причитать по поводу трагической судьбы «невинных героев-мучеников, не щадивших своей жизни ради спасения России»: А.В. Колчака, Н.Н. Юденича, А.И. Деникина, П.Н. Врангеля, С.О. Маркова, А.П. Кутепова, Л.Г. Корнилова и иже с ними. Они не щадили не только свои жизни, но и жизни других.
Я верю, что они преследовали самые чистые и светлые цели.
Так же как и большевики.
В этом и заключается кошмар войны.
Россия варилась в собственном кровавом котле. Закон lex talionis — «око за око, зуб за зуб», больше не действовал. За око рубили голову, за срубленную голову сжигали деревню. Маятник Гражданской войны раскачивался всё больше и больше.