Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты.
Шрифт:
Интересны для исследователя текстов мелкие дополнения-исправления в этой новелле. «Прекрасен, горд и невозмутим», — говорит Мандель о мимикродоне в романе. «Удивительно невозмутимый гражданин» — характеристика мимикродона в рассказе.
В описании марсианского пейзажа в романе говорится: «В лучах белого закатного солнца горели большие пятна соли». В рассказе добавляется «глауберовой соли, какая на Земле добывается на озере Кара-Богаз».
В рассказе Следопыты выговаривают врачам: «Предупреждаем, объясняем —
Во всех трех изданиях (рассказ журнальный, рассказ книжный и новелла в романе) имена персонажей различны. В журнальном варианте Петр Алексеевич Новаго имеет фамилию Привалов, Лазарь Григорьевич Мандель первоначально именовался Александром Григорьевичем Грицевичем. В книжном издании они уже — Новаго и Мандель. Но и в журнале, и в книге вместо семьи Славиных значится семья Спицыных, что окончательно запутывает исследователей мира Полудня: сын Спицына, родившийся на Марсе, погиб на Венере или перенесся посредством деритринитации в XXII век?
В романе данная новелла тоже появляется только в 1967 году.
До этого публиковалась отдельным рассказом в книге «Путь на Амальтею» (1960). Этот рассказ является основательно переделанной главой из черновиков «Пути на Амальтею». Тодор Кан в рассказе — еще Чэнь Кунь, учащиеся Школы в столовой вовсю дегустируют китайскую кухню: [55]
Они были большими поклонниками китайской кухни и считали, что китайский «цай» является вершиной гастрономических устремлений человечества.
55
Вот не думал, что разлад в советско-китайских отношениях в начале 60-х может иметь положительную сторону: он избавил людей Полудня от китайской кухни. (Правда, пришлось им есть всякую японскую… пищу.) А борщ, а картоха, а селедочка с лучком? — В. Д.
— Салат из медуз с креветками, — говорил Панин. — Салат с вермишелью из гороха «маш»…
— Жаркое «сы-бао»! — воскликнул Гургенидзе и громко глотнул.
— Не надо «сы-бао»! — сказал Малышев. — За обедом «сы — бао», за ужином «сы-бао».. Каракатицу! С ростками бамбука!
— А хороша ли сегодня каракатица? — вдумчиво спросил Панин.
— А вот мы и посмотрим, — сказал Малышев.
— Вах! — сказал Гургенидзе. — Давайте скорее. И бульон тоже.
Они заставили весь стол пиалами и соусниками и схватились за палочки.
Жилин (в ранних рукописях) становится Колей Ермаковым (поздняя рукопись и опубликованный рассказ), а затем Сережей Кондратьевым (роман). Панин в черновике этого рассказа имел фамилию Сидоренко, но в описании его значится, что он «до Школы был глубоководником и обладал нечеловеческой силой».
В черновиках «Пути на Амальтею» такой характеристикой обладал именно Жилин, что опять же запутывает исследователя: «Кто был кем и стал кем?»
Мамедов, один из учащихся
Эта новелла присутствует во всех вариантах романа, отдельно не публиковалась.
Планетолет Д-П (вариант «Урала») поменял название на «Арго» («Возвращение»), а затем снова возвратился к старому Д-П (канонический вариант).
В «уральском» издании диалог между диспетчером и его помощником имеет продолжение:
Помощник следил за планетолетом, неведомо откуда появившемся.
— Изумительно… Ядерная ракета… Ты что-нибудь понимаешь?
— Ничего не понимаю, — с тоской ответил старший диспетчер. — Я думаю о наших ребятах, которые сидят на станции Тэта… Как раз высота восемь пятьдесят, и там сейчас бродит этот перестарок… А им не на чем эвакуироваться.
— Его сейчас перехватят, вот увидишь…
Диспетчер покачал головой.
— Тысяча тонн, и такая скорость… Наткнется на станцию и всю разнесет.
Две светлые точки — аварийные роботы — ползли по экрану. Расстояние между ними и ядерным перестарком постепенно уменьшалось.
— Его перехватят, — повторил помощник. — Но это опасно.
— Для кого?
— Для него опасно.
Старший диспетчер промолчал.
Когда аварийные роботы перехватывают ядерную ракету, помощник диспетчера, глядя на это зрелище, замечает: «Как кальмары кита». Это сравнение возникло не случайно, в издании «Возвращения» о помощнике диспетчера говорится: «Когда-то он работал в Океанской охране».
Эта новелла отсутствует в издании «Урала». В 1962 году опубликована отдельным рассказом в журнале «Знание — сила».
Один из листов рукописи «Стажеров» на обороте содержит черновой вариант этой главы:
…не взглянул на Генку, но все знали, кого он имеет в виду.
Несколько месяцев назад выяснилось одно пренеприятное обстоятельство. Оказалось, что в космогационные школы принимают не сразу после десятого класса, а с двадцати пяти лет.
Это было чувствительным ударом. Целую неделю в двадцать восьмой спорили и ругались. Фэтти ходил с заплывшим глазом, а Капитан то и дело осторожно ощупывал распухший нос.
Либер Полли укоризненно качал головой, словно спрашивая:
«Ну можно ли так волноваться из-за пустяков?» И тогда…
Завуч не зря упрекал Турнена и Шейлу в том, что они не следят за событиями в большом мире. Наступила эпоха великих колонизации. В результате полувековой работы самых упорных и самоотверженных инженеров и ученых Марс и Венера получили наконец вполне пригодную для людей атмосферу. Пятнадцать тысяч энтузиастов — мужчин и женщин, представителей всевозможных народов и профессий — обратились к человечеству с призывом: «Люди Земли! Пустыни Венеры и Марса ждут вас! Покроем соседние миры садами!» На призыв откликнулись. На такие призывы всегда откликались.