Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г.
Шрифт:
2) «Спонтанный рефлекс». В пятницу с работы позвонил в «Знание — сила». «А-а, товарищ Стругацкий? Приезжайте немедленно. Не можете? А когда можете?» Короче, я поехал к ним вчера. «С. Р.» им весьма понравился, за исключением конца (твоего конца). Я это предвидел и привез им свой конец. Мой конец им не понравился еще больше. Их собралось надо мной трое здоровенных парней в ковбойках с засученными рукавами и маленький еврей — старший редактор и все они нетерпеливо понукали меня что-нибудь придумать — «поскорее, пожалуйста, рассказ идет в восьмой номер, его пошлют в США в порядке обмена научной фантастикой, не задерживайте, не позже следующей пятницы». И вдруг главному редактору приходит в голову идея: дать рассказ вообще без конца, т. е. закончить на поимке Урма, а объяснение — «не то, что вы написали, а более понятное и философски оправданное», дать в виде короткой авторской ремарки, начинающейся со слов «Собственно, рассказ
в) В «Т. М.» недоверчиво принюхиваются к «Г. Ф.» Говорят, нужно сделать из этого мистификацию. Я проблеял в ответ нечто невнятное. Но рассказ определенно нравится и пойдет так или иначе. Просто к таким вещам не привыкли.
Вот всё. Высылаю «Пепел Бикини», раздай, пожалуй, тете Лиде и дяде Фане. Привет Адочке, целую, Арк.
Дорогой Боб!
Весьма польщен твоим восхищением и пр. Должен, однако, разочаровать тебя: в субботу никакого редсовета не было, понеже всё детиздатское начальство в отлучках. Но это ничего, тем больше времени будет у тебя для подготовки к ругательствам на будущее.
Далее. Должен тебе заметить, что ты порядочный сноб. «Знание — сила» вовсе не такой уж глупый журнал, как тебе кажется, хотя бы потому, что он пока единственный, набравшийся смелости пропагандировать нашу и зарубежную научную фантастику. Притом, ребята там сидят неглупые, судя по замечаниям, которые они сделали относительно С. Р.
Что дать в двенадцатый? Предлагается два варианта. Первый — добиться толку от искусственной памяти. И опять же повторяю тебе, брат мой: вовсе не обязательно именно память, по еще лучше (и много лучше, по-моему) — искусственное создание новых свойств мозга. А к этому можно прицепить и смутные отрывки воспоминаний о неведомом. И показать подопытных животных. А человек — о, вот в чем дело. Какое-нибудь животное после воздействия абвгдеж-лучами ведет себя очень странно — видит за стенами, за углом и т. д. Короче, оно приобретает свойство «видеть» в четвертом измерении. И человек, чтобы проверить это, подвергает такой обработке и свой собственный мозг. И тоже начинает видеть «за углом». Смелый экспиремент (или эксперимент, фор чууз [254] ), героизм советского ученого, руководящая роль и пр. А? И назвать рассказ «За углом». А?
254
На выбор (англ.).
Второй вариант — Козырев. Господи, если бы я так представлял себе всю эту механику, как ты, и если бы имел возможность спросить у Козырева, я бы давно уже оформил сюжет, и это было бы как гром с ясного неба для всех фантастов Поднебесной. Ведь на тему «Вечный двигатель» никто никогда не фантазировал, никто себе не мог представить подоплеку научную этого дела. А ты… Эх ты… Заср, одним словом.
Вот выбирай из этих тем. А лучше всего — если возьмем обе.
Есть еще тема, тоже малообсосанная. Относительно биотоков. По-моему, ты знаешь, в чем дело. Здесь можно дать помесь «Хойти-Тойти» [255] и «Доктор Некто-полубог». [256] Поставить живой человеческий мозг на машину. Схема: головной мозг — биотоки — усилитель — электроимпульсы — приемник — механизм. Кто-нибудь умирает, его мозг ставят на робота, и он остается жить. Не беспомощный профессор Доуэль, а всемогущий Властелин. [257] А?
255
Рассказ А. Беляева.
256
Ренар М., «Le docteur Lerne, sous-dieu» (1908), первый русский перевод — «Доктор Лерн. Полубог» (СПб., изд. М. Г. Корнфельда, 1912). Роман Ренара написан под впечатлением от «Острова доктора Моро» Уэллса. Считается, что «Доктор…» послужил основой Беляеву для «Хойти-Тойти».
257
Персонажи произведений А. Беляева.
Теперь о страждущих переводить сайнз-фикшен. Ты выставляешь себя таким идиотом, как деревенская девка, которая, увидев на статуе фиговый лист, спрашивает — что это у него? Значит, ты всерьез полагаешь, что в московских редакциях сидят измученные собственным невежеством люди, заваленные английской литературой, которые хватают прохожих за фалды и умоляют взять что-либо и перевести? И еще платят вперед? И деньги приносят на дом? И не вычитают подоходного и бездетного налога? Ух ты, кретин несчастный. Даже зло берет. Я хожу со своим списком аннотаций на сто с лишним рассказов, и редакторская братия едва снисходит до того, чтобы проглядеть этот список, понял ты, ммм…? Готовый список! Ну, ладно, прощаю на первый раз твою нахальную наивность. И знай, в редакциях имеют дело только с готовыми рукописями, готовыми к печати, и никого ни в малейшей степени не интересует, где и как ты достаешь оригинал.
О черновиках. Выслать дубликаты я могу, пожалуй, хотя не понимаю… Впрочем, ты прав. Так и сделаю. Кстати, у меня не осталось дубликата «Извне», бо я печатал в двух экземплярах.
Вот, кажется, и всё. Имена изменим перед печатанием, времени еще масса. Пиши скорее о темах и прочее. Вообще, не задерживай ответов.
Целую тебя и Адочку, не забудьте, что ждем вас к себе.
Твой Арк.
Немалое внимание АБС уделяют именам своих героев, их «звучанию», даже «музыкальности». Иногда имена персонажей совпадают с именами реальных людей из окружения Авторов. Конечно, говорить о знакомых и друзьях АБС непременно как о прототипах их персонажей было бы чрезмерным преувеличением. Но все же, все же, все же…
Использование АБС фамилий своих знакомых начинается с «Извне». Как читатель помнит из первого тома «Неизвестных Стругацких», начальник экспедиции в Пенджикент, «пан-шеф-отец», сначала именуется в черновике Борисом Стависским. Это — настоящие имя и фамилия археолога, историка-арабиста, начальника той самой экспедиции, в которой участвовал и БН.
Все упомянутые далее персонажи — из чистовых текстов АБС.
Колоритный Виктор Строкулев из «Извне» — сослуживец АНа по Камчатке, адъютант командира дивизии.
В СБТ два персонажа носят фамилии знакомых АНа: Махов (Лель Махов — сослуживец по Камчатке, офицер разведки штаба корпуса) и Спицын (Андрей Спицын — геолог, сокурсник по ВИИЯ).
В рассказе «Белый конус Алаида» фамилия главного героя Ашмарин. Игорь Петрович Ашмарин, военный биохимик, генерал-майор медицинской службы, академик РАМН, был соседом Стругацких и одноклассником АНа.
Эпизодический персонаж «Полдня» из новеллы «Почти такие же» Валя Копылов получил фамилию в честь одного из самых близких друзей БНа — Александра Копылова. Кстати, не только Валя Копылов связан с другом БНа — его черточки заметны также в киномеханике из ПНВС Сане Дрозде. Даже излюбленный вопрос Горбовского «Можно, я лягу?» на самом деле принадлежит Копылову. Фраза Панина «Я человек простой, простодушный» — также его.
Для безымянного Малышева из той же новеллы использована фамилия приятеля АНа Михаила Малышева.
В ДР одной из героинь АБС дали фамилию Вязаницына. Как исключение в этом случае Авторы «изменили пол» Виктору Вязаницыну, астроному ГАО, сотруднику БНа.
В «Беспокойстве» тоже две фамилии знакомых: Кутнов (Василий Кутнов — сослуживец АНа по Канску и Камчатке) и Мостепаненко (физик, философ, преподаватель ЛГУ был известен БНу).
Чистяков из ГО «носит» фамилию друга БНа — Юрия Чистякова, сотрудника ГАО.
Как подсказал составителям БН, «Дуги Рагозинского» из ЗМЛДКС получили свое именование вариацией фамилии Дмитрия Рожковского, астрофизика, который исследовал диффузные туманности. БН читал его публикации в астрономических журналах конца 50-х.
Как исключение занесем в список и Мирона Михайловича из ХС. Имя-отчество Мирона Михайловича Рабиновича памятно БНу со школы — он был его учителем истории в 9-м и 10-м классах. Приятель Сорокина Баринов в той же ХС получил свою фамилию от саратовского знакомца АНа, тоже переводчика с японского.