Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты
Шрифт:
Он Демиург не потому, что уже создал человеческую Вселенную, а потому, что намерен создать.
Он сомневается (это ему рассчитали) в неизбежности колоссальных жертв и мучений, тем более что уже был неудачный эксперимент с Христом, но ему безразлично, умрут ли сто человек один раз или умрет один человек сто раз. Таков расклад, таков закон игры, социальной природы: сумма мучений в мире преображаемом и сущем есть величина постоянная. И еще: заданное Природой Вещей твердое соотношение между темпами реконструкции и количеством страданий.
Мы должны описывать мир в процессе СТАНОВЛЕНИЯ, описывать момент, когда СТАНОВЛЕНИЕ едва зарождается, ВСЯ ИСТОРИЯ ВПЕРЕДИ, а то, что было, это хаос, бестолковые метания человечества, как слепой кутенок ищет соски у суки-матери.
Люди принимают
Сцена: Демиург, Бог, Всемогущий, Альфа и Омега, — плачет от сознания своего бессилия. Картина.
Ссора-спор между Демиургом и Агасфером-Иоанном.
— Торопишься, скупаешь, сволочь, страшишься, хочешь ухватить побольше до Светопреставления…
— А ты? Не торопишься? Тоже боишься не успеть, пока они сами себя не прикончат какой-нибудь ядерной зимой?
Агасфер-Иоанн (на манер Махно у А. Толстого): В 67-м у Латинских ворот меня варили живьем в кипящем масле… Так выковываются вожди душ человеческих. Понятно?
По повестке явился однажды культурный атташе заокеанской державы. Разговор с реминисценциями из „Псалма Лейбовицу“ Миллера. [16] Принес виски и сигареты.
16
Имеется в виду, конечно, роман У. Миллера „A Canticle for Leibowitz“, известный в русских переводах под названиями „Страсти по Лейбовицу“, „Гимн Лейбовицу“, „Кантата для Лейбовица“ и „Песнь для Лейбовица“. — В. Д.
Следом в сопровождении дворника явился Гражданин в кепочке. Тоже может быть интересный разговор.
Явилась девица и продала, не сходя с места, душу за посвящение в ведьмы. Живет с Манохиным. Ссорятся. Она доносит в милицию. Является милиционер, его доводят до обалдения.
— Он прислужник сатаны! Он меня хотел изнасиловать!
— Кому она нужна? Она же хвостатая, кусается!
Проверка документов.
Демиургу это надоело. Однажды Агасфер утром показывает Манохину барельеф на стене — Ведьма в натуральную величину. Манохин ужасается. Но уже вечером ведьма звонит, просит прощения, просится обратно. Ее не пускают. Она все время ошивается возле дома.
Вот идея: Демиург ищет 7 праведников. Если найдет в мире семь праведников, то спасет мир.
Не стоит село без праведника.
М. б., Демиург ищет праведника?
М. б., Иисус был таким праведником и спас в свое время мир?
А теперь Манохин?
1. Мир, лишенный страха.
2. Рагнарады для властителей — властители делаются гнойными и прокаженными.
По-прежнему продолжается 11-е ноября. По-прежнему на дворе слякоть и дождь вперемешку со снегом. Если я не просчитался, двадцать второй день.
Шестиэтажный дом напротив. Пятый этаж, четвертое окно от левого угла.
Почта.
Ведьма.
Журналы с подтверждением гипотезы Манохина.
Попытка к бегству.
Продолжение биографии Агасфера-Иоанна.
Описание типического дня, с утра до вечера.
В ванной обнаружил говорящего крокодила. Или уж прямо взять спрута Спиридона?
Смотрят „Капитана Клосса“ („Ставка больше чем жизнь“) и выпивают по рюмке за каждого застреленного. Потом „Ставка“ кончается и начинают показывать 3-ю серию „Войны и мира“. Бородинскую битву. Очнулись наутро под столом. Экран мерцал бессмысленно.
И еще:
Нет, никаких апокалипсисов он не писал. Он и писать-то тогда не умел, тем более по-гречески. Но не прошло ему даром купание в кипящем масле, да и скудная жизнь на голом островке давала себя знать, диковинные видения посещали его во сне, а иногда и среди бела дня, и он, принужденно похихикивая в нечистую бороду, излагал их верному Прохору, и Прохор благоговейно, страшась упустить хотя бы слово, заносил все на свои пергаменты, на ходу переводя с арамейского на греческий. (Тут нелишне заметить, что бывший ученик писца арамейский знал весьма посредственно, многие тонкости галилейского просторечья, осложненного имперским воровским жаргоном, остались для него непонятны, и неясные места он обильно восполнял недюжинным своим воображением.) В свободное от занятий время они собирали ракушки, коптили рыбу на кострах из колючек и плавника, иногда воровали у фригийцев козий сыр. Они обросли и невероятно обтрепались, и в один ненастный день Иоанн вооружился дубиной и отправился в поселок, и вернулся с тюком невыделанных козьих шкур на плечах. Прохор ни о чем не спросил своего возлюбленного учителя и господина, но Иоанн все же проворчал: „Мужичье вонючее, всяк сам за себя. Одного волтузишь, остальные стоят и смотрят. Одно слово — пастухи. Да еще и азиаты вдобавок“. Они облачились в шкуры, препоясались обрывками каната, выброшенными морем, и с тех пор Иоанн зачастил к фригийцам, причем возвращался почти всегда с дарами, как он это называл: то с бурдюком простокваши, то с плоским желтоватым сыром, а то и с добрым ломтем вяленой козлятины. Однажды вечером, ковыряя после ужина в зубах, Иоанн, покосившись на ученика, произнес: „Тебе бабу не привести? Что ты все с козами да с козами, естество испортишь…“ Прохор только молча покачал головой.
Нет, ему было не до баб. Плоть его мучила, но когда становилось совсем нетерпеж, он убегал к пастбищам и подстерегал отбившуюся от стада козу, и этого ему вполне хватало. Иоанн посме [Далее отсутствует. — С. Б.]
Сохранилась черновая разбивка порядка чередования в ОЗ дневникам Мытарина и рукописи Манохина:
Черновик ОЗ, сохранившийся в архиве, представляет собой два машинописных текста — рукопись Манохина (113 страниц) и дневник Игоря Мытарина (69 страниц). Практически каждая страница содержит рукописную правку, причем, судя по тому, что правки производились то карандашом, то авторучкой, то шариковой ручкой (цвет пасты при этом тоже варьируется — синий, черный, фиолетовый), правился черновик не единожды и даже не дважды.
Некоторые описания из рукописи Манохина Авторы переносили в другое место. К примеру, описание приемной (мебель, книги, кресла, телевизоры, телефоны) и уборки в ней ранее располагалось не сразу после первого знакомства Манохина с Агасфером Лукичом и перед эпизодом с шофером Гриней, а после приема Демиургом Колпакова. Описание же разговоров с Агасфером Лукичом об истории первоначально находилось в самом конце рукописи — после эпизода с появившемся в квартире Демиурга Иудой. Рассказ об астрономическом журнале, где подтверждалась теория Манохина, и последующий разговор Агасфера Лукича с Манохиным относительно переживаний последнего насчет службы у Демиурга в черновике располагался не между размышлением Манохина о проникающем в него всезнании и появлением Муджжи ибн-Мурары, а после появления Иуды и перед посещением Парасюхиным мира его мечты.
Есть и некоторые интересные эпизоды, отсутствующие в окончательном варианте. К примеру, когда Агасфер Лукич выдвигал „пути излечения моей хвори“, как описывал Манохин свое состояние по поводу ошибки в астрономических расчетах, давались еще такие варианты:
Первый и наиболее простой, наиболее естественный путь предполагал трансформацию моей духовной сущности. Не составило бы труда, например, сделать так, чтобы все интересы мои целиком и полностью переключились, скажем, на энтомологию (тем более что степь вокруг полна насекомых, многие из которых никем не описаны); соответствующие публикации, умеренный почет и вообще доброжелательное отношение со стороны профессионалов при этом гарантировалось. Предлагалось и еще более простое решение: крошечная операция на психике, и нынешние мои непереносимые муки совести и гордости просто исчезнут без следа, подобно тому как невозвратимо исчезли и вызывают сейчас лишь снисходительную усмешку все мои ужасы, когда как-то зарыл я от мамы под кустом свой табель с двойкой и двумя тройками.