Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты
Шрифт:
Убирается отрывок о родинке, рассказанный Верой Самохиной:
„Например, что есть у вас очаровательная родинка на…“ И называет, простите, местечко на теле, которое и родному мужу не часто показываешь. Я обмерла, рот разинула, не знаю, то ли пощечину ему дать, то ли еще что, а он встал и ушел. Совсем ушел с вечеринки…
— Но родинка есть?
— В том-то и дело, что есть… И на том самом месте!
И позже Алексей Т. спрашивает о Вере Самохиной не „Интересно, где это была у нее родинка?“, а „Интересно, что он еще о ней знает?“ От ее же заявления „Когда Валька рассказала мне, что сошлась
Убирается сравнение джек-лондоновского „Скитальца“, который в своей смирительной рубахе носился из эпохи в эпоху, „как страдающий поносом из сортира в сортир“. Убирается из размышления Варахасия: „Недаром, недаром поется в старинной песенке (слова народные): „Лучше сорок раз по разу, чем за раз все сорок раз““.
Убираются „сукин ты сын“, „не дай бог, пупок развяжется“…
Украинская песня, которую пел Варахасий и которая, как рассказывал группе „Людены“ Александр Исаакович Мирер (и даже учил петь!), являлась одной из любимых песен АНС, в журнальном издании была кем-то ошибочно атрибутирована: „Слова Слипченко В. В.“ На самом деле в основе песни — стихи украинского поэта Николая Томенко. БНС в офлайн-интервью, когда его спросили, почему многочисленные цитаты в произведениях АБС являются скрытыми (не указывается источник), ответил так: „Этот прием называется „скрытое цитирование“. Прием, достаточно распространенный и весьма эффективный. Приводить в подобных случаях точную ссылку означало бы несколько снизить уровень художественности текста, — взгляд квалифицированного читателя спотыкается, как правило, на такую ссылку, и это, пусть на мгновение, но отвлекает его от текста и снижает градус сопереживания. Во всяком случае, со мной это происходит именно так, и мне очень не нравится, когда в романе появляется прекрасное, созвучное событиям стихотворение — и тут же, вдруг, ни с того, ни с сего, ни в лад, ни в попад: „звездочка“ и — внизу страницы — ссылка: „Шекспир, сонет номер пятнадцать, перевод Шишкиной-Коперник“. На кой черт, спрашивается, надо мне сейчас, именно сейчас, когда я вместе с героем плачу над прекрасными строками, узнавать, чьи это именно за строки и чей перевод? АБС, как правило, пользовались именно „скрытым цитированием“, хотя — под давлением редакторов — приходилось иногда делать и сноски, что нам всегда чрезвычайно не нравилось“.
ЗАМЫСЛЫ
Как было показано в этом исследовании, АБС старались не оставлять написанные ими материалы неиспользованными, и то, что со временем не удавалось воплотить в отдельное произведение, шло в дело: пусть то были отдельные отрывки, интересно задуманные герои или нетривиальные ситуации.
Конечно, что-то так и осталось нереализованным, и некоторые заметки попали в папку архива с надписью:
Огрызки черновиков: ТББ, ВНМ, Кракен
Замыслы (Три богатыря, Повесть о Горбовском, Родился завтра)
Материалы по ТББ и ВНМ рассматривались в соответствующих разделах этого исследования. „Кракен“ — незаконченная повесть „Дни Кракена“ и план сюжета раннего варианта этой повести — был помещен в 11-й том собрания сочинений АБС издательства „Сталкер“ (в раздел „Неопубликованное“). „Три богатыря“ (заметки для исторической повести, которую хотели написать Авторы) и „Повесть о Горбовском“ („Родился завтра“) рассматриваются здесь.
Материалы к „Повести о Горбовском“ („Родился завтра“), сохранившиеся в архиве, интересны не только сами по себе (ознакомившись с ними, можно представить себе, о чем было бы написано еще одно произведение АБС), но и тем, что с их помощью можно проникнуть на кухню писателей, узнать, как сочинялись сюжет и фабула, продумывались основные персонажи, строилась последовательность изложения и, конечно, какие идеи думали обозначить Авторы в этой повести, а значит, и какие вопросы интересовали их в то время.
Сохранилось описание общей фабулы:
К ПОВЕСТИ О ГОРБОВСКОМ
Только пусть это будет не тот Горбовский. Надо создать немного другой образ.
Надо изыскать случай, по которому к Горбовскому одновременно собираются несколько человек — либо день рождения Горбовского, либо день его похорон, либо день его торжества, либо его судилища.
Как бы то ни было, к Горбовскому собираются к примеру пять человек: трое мужчин и двое женщин. Назовем их:
1. Марта.
2. Катерина.
3. Поль.
4. Иван.
5. Кобольд.
Из них:
1. Поль — приятель юношеских лет Горбовского. Не виделись уже тридцать лет, но переписываются и любят друг друга. Никого из собравшихся не знает.
2. Марта — женщина, любившая Горбовского и отвернувшаяся от него из-за его трусости, как ей показалось. Любит его до сих пор. Из самолюбия ошибки своей не признает. Никого из собравшихся не знает.
3. Иван — верный друг Горбовского, ученик его, пришел почтительно приветствовать. Знает Катерину. Вместе летали.
4. Катерина — бывшая жена Горбовского. Ушла от него, не выдержав напряжения от его вечных полетов за гибелью. Не понимает Горбовского. Сидит на покое, растит сыночка от Горбовского. Знает Ивана и не любит его. Знает Кобольда.
5. Кобольд — человек „надо“. Без поэзии. Сухая железная вера в науку, все, что ей „надо“ — добыть любой ценой. Жертвами и прочим.
И сам Горбовский, человек с удивительной биографией, которую надо придумать.
Можно так: начать с того, что все одновременно собираются у Горбовского, ждут чего-то. Тут читатель знакомится с ними и получает их первые характеристики.
Писать это так, чтобы сначала не было понятно время — наше или будущее. Не называть по возможности имен звезд и планет, давать их условно. Цель: дать читателю понять, что это люди — не чета ему. Они чище, благороднее, убежденнее, сильнее.
Биография Горбовского:
1. Интернат—Поль.
2. Стройка в пустыне — Марта. („Зачем рисковать, когда и без этого можно обойтись?“)
3. Что-нибудь а-ля „Десантники“ — Катерина.
4. Провал Горбовского — не сговорился с людьми долга, с Кобольдом, и остался один. А один — ни черта не может.
5. Горбовский-учитель — Иван.
Но здесь треба дать мощную психологическую разработку, и не прямую, а вывернутую и запутанную. Так, напр.: Марта любит, знает, что это не трус, но продолжает презирать — в отместку за испорченную любовь. Кобольд — чувствует свое превосходство, тупое превосходство носорога, но растерян и теряется в присутствии Горбовского. Иван — восхищен Горбовским на всю жизнь, но не прощает ему преклонения перед безопасностью. Иван — идейный последователь Юрковского. Катерина — страшится и думать о временах, когда ждала Горбовского из полетов, но страшно и жестоко наказывает сына за трусость. А Поль? Подумать.