Неизвестный Булгаков. На свидании с сатаной
Шрифт:
У банкира было два четких вопроса. Первое: может ли это быть на самом деле? Священник подтвердил. Второе: если я соглашусь, что мне за это будет? Батюшка объяснил. Пришедший вежливо поблагодарил и вышел.
Через неделю стало известно: в банке пропал миллион долларов. Всем было понятно, что это дело рук того самого собеседника батюшки, но доказать подозрения оказалось невозможно. Комбинация была проведена гениально.
Однако депутатом банкир не стал. На такие места, очевидно, нашлись более способные. Кандидаты от партии ада, наверно, даже в очереди стоят. Ждут головокружительного взлета.
Вам известны труднообъяснимые карьерные «взлеты» некоторых «водителей народов», «финансовых гениев» и прочих – «великих и ужасных» Гудвинов? Мне – тоже.
Возвышать своих ставленников – это диавол не сегодня придумал. В сказаниях и мифах многих народов мира «особенность» королей и аристократов вплоть до способности к оборотничеству символизируется их происхождением от змей или драконов. Таково древнерусское предание о Всеславе, князе Полоцком (XI в.), рожденном от огненного змея. «Будучи связанными с драконами гораздо ближе, чем их подданные, императоры Китая так и назывались – «дракон». Пендрагон – титул древних кельтских вождей и первых британских королей, также буквально означал «Главный дракон» или «Голова дракона». Считалось, что в жилах их течет драконья кровь и что драконы состоят у них на службе». Что же, в каком-то смысле так оно и было – тот, кто принимал змея в сердце, возвышался среди людей. И становился жертвой змеиного лукавства.
Не такова ли и природа необычайных артистических карьер? Курт Кобейн, Элис Купер, Джим Моррисон… Карьер писательских?! Взять хоть того же Гёте…
Синдром Кандинского
Да, не только «в чаще своей юности», но и в поздней биографии Гёте есть любопытные эпизоды. Например, по поводу романа «Страдания юного Вертера» сам автор вспоминал: «Так как я написал эту книжку почти бессознательно, точно лунатик, то я сам удивился, прочтя ее» (Г. Гефдинг. Очерки психологии. СПб., 1898). Было, было какое-то раздвоение в Гёте. Он говорил: «Что касается меня, то я, при разнообразных свойствах своего существа, не могу удовлетвориться одним образом мышления». Ему не ведомо было состояние духовной брани, о котором говорит преподобный Силуан Афонский: «Ум с умом борется – наш ум с умом врага». Гёте, похоже, даже гордился своим инфернальным качеством.
Какую-то непонятную помощь и одновременно сопротивление невидимого мира испытывал и Булгаков. В конце сентября 1923 года он записал: «В литературе я медленно, но все же иду вперед. Это я знаю твердо. Плохо лишь то, что у меня никогда нет ясной уверенности, что я действительно хорошо написал. Как будто пленкой какой-то застилает мой мозг и сковывает руку в то время, когда мне нужно описывать то, во что я так глубоко и по-настоящему проникаю мыслью и чувством».
Кстати, гётевский случай «бессознательного» авторства отнюдь не уникален. В психиатрии известен синдром Кандинского-Клерамбо (эффект психического автоматизма), когда пишущая рука действует независимо от сознания человека.
Русский психиатр Кандинский, будучи подвержен духовному недугу, подробно описал свои специфические состояния. Одно из самых характерных – подчиненность воли влиянию извне.
Не своей волей действуют эти «свободные» и гордые люди. В учебнике «Судебная психиатрия» читаем: «К волевым нарушениям можно отнести импульсивные состояния, характеризующиеся возникновением непреодолимых или трудно преодолимых побуждений к совершению тех или иных действий, без предварительного решения. Принято выделять несколько импульсивных состояний: катонические импульсивные действия чаще всего носят характер бессмысленных, немотивированных, агрессивных и разрушительных актов. Часто больными это переживается как подчинение чужой воле…»
«Как отечественные (В. Х. Кандинский, А. Л. Эпштейн, А. А. Перельман, А. А. Меграбян, А. В. Снежневский, М. И. Рыбальский), так и зарубежные психиатры (Г. Клерамбо, А. Клод, К. Ясперс, М. Райсфельд, П. Гиро), изучавшие явление психического автоматизма, основным его компонентом считают чувства внешнего влияния, внешнего воздействия посторонней, действующей извне силы» [47]. В свою очередь, Кандинский ссылается на своих научных предшественников, в частности, на Бэлларже, который еще в 1844 году писал: ««Больные здесь не испытывают ничего похожего на слуховые ощущения», но они уверяют, что они беззвучно слышат (иногда с очень больших расстояний), посредством индукции, мысль других лиц, что они могут вести со своими невидимыми собеседниками интеллектуальные разговоры, вступать своей душой в общение с душами этих лиц, слышать идеальные, таинственные или внутренние голоса и т. п. К психическим галлюцинациям Бэлларже причисляет также и те случаи, когда больные слышат голоса, исходящие из их головы…»
Кандинский цитирует одного из пациентов: «Мои собственные мысли идут равномерным ходом; мысли же других входят в мою голову как бы давлением, они насильно вталкиваются в мой мозг… Я должен думать этими мыслями против своей воли, и как бы я ни старался, я не в состоянии от них освободиться, потому что против такого давления нельзя ничего поделать». Впрочем, иногда пациенты рассказывают и о контактах с некими личностями. Вот, например, один «пожилой джентльмен» представительного вида предлагает больному подняться на церковную колокольню и полюбоваться видом. «Несколько минут мы восторгались прелестной панорамой, представившейся нашему взору; затем мой спутник вынул из кармана инструмент, на котором были выгравированы странные фигуры, видом похожий на компас… Он предложил мне смотреть туда, сказав, что я могу увидеть любого из своих далеких друзей и узнать, что каждый из них в данную минуту делает. Сперва я содрогнулся, но желание увидеть моего больного отца взяло верх над моим страхом. Не успев выразить своего желания словами, я уже увидел в инструменте, как в зеркале, моего отца, отдыхающего, сидя в своем кресле. Факт видения поразил меня ужасом, и я стал приглашать сойти вниз… На прощанье мой странный спутник сказал мне: «Помните, что с этой минуты вы в моей власти»… С этой поры «некромантик» всецело завладел мной; при помощи своего зеркала он видит меня во всякое время и постоянно читает мои мысли» [29].
Нечто подобное описывает и этнография: «Когда на колдуна «накатывает», он сохраняет сознание, но воля его целиком подчиняется нечистой силе. Сопротивление ей может закончиться смертью колдуна. Старик-колдун выдавал замуж внучку. Ему жаль было испортить свадьбу, но не было сил удержаться. Он попросил сноху запереть его в чулан на то время, пока приедут за невестой, и выпустить, когда ее увезут. По окончании церемонии сноха целый час не вспомнила о запертом свекре. Когда она отперла чулан, нашла колдуна уже мертвым» [70].
Так что же такое «нечистая сила»? Комплекс психиатрических симптомов? Мифологический рассказ о зле? Или это нечто персонифицированное, что отражается и в поврежденной душе больного, и в этнографических свидетельствах?
Декарт
Получается, немалая часть классической литературы напрямик связана с деятельностью кого-то невидимого! Как назвать его, чтобы не оскорбить сознание современного, отягощенного светским образованием человека? Давайте назовем его безбелковой сущностью. Сокращенно – бес. Договорились о терминах? Тогда продолжим.
О том, что бесноватые, грешники лишены разума и воли, читаем в святоотеческом толковании на 79-е Правило Святых Апостолов: «Бесноватый считается как нечистый, и вместе с сим является подозрение, что если бы демон не нашел этого человека достойным себе жилищем за его злую жизнь, то не вошел бы в него» [62].
А ведь в свое время под «творческое беснование» была подведена философская основа: «Во время своего пребывания с розенкрейцерами Декарт получил типичный опыт гностического озарения. Он говорит, что во сне он внезапно был захвачен Духом Истины, который открыл перед ним сокровищницу всех наук. Там ему была открыта доктрина, являющаяся краеугольным камнем философии, а именно то, что принцип знания надо искать в себе самом, не в рассуждениях философов, а в интуитивном видении поэтов. Идеи человеческого разума совершенны, отделены от всякого объекта… В свете своего гностического озарения Декарт пришел к пониманию, что «наука… должна быть творчеством одного мастера, как… религия является произведением одного Бога». Иными словами, наука должна заменить религию, а Декарт – Бога» [80].