Неизвестный фактор (Романы)

Нортон Андрэ

— Килда, оно! — Из-за его хватки я не мог идти. — Оно нас поймает!

— Нет, если уйдем, не поймает. — Я тщательно контролировала голос. — Я ударила его, Оомарк. Оно ранено. Но мы должны уйти, пока оно не остановило нас.

Мальчик повернулся посмотреть на него. Поворачиваясь, он задел макушкой о мою руку. Должно быть, я вскрикнула от удивления, потому что он снова крепко прижался ко мне.

Однако меня напугали не действия зверя. Напугало меня нечто на голове моего подопечного, то, что я увидела, когда взглянула внимательнее.

Одинаково расположенные, над каждым виском, маленькие выпуклости. Бугорки были слишком правильной формы, так что это не были шишки, полученные, когда он убегал. Ранками они тоже не казались — он не вздрогнул, когда я слегка их задела.

Я рассмотрела его повнимательнее. И правда, его кожа стала странно серой. И на ногах и руках, там, где пиджак и бриджи были разорваны и сквозь них виднелась кожа, она была покрыта мягким светлым пушком. Он изменился, сильно изменился — стал чем-то совсем иным, а не маленьким человеческим мальчиком.

На секунду я даже забыла о волосатом чудище, нашем общем враге. Но от звука, громче, чем его прежнее мяуканье, я о нем вспомнила. Существо снова стояло на ногах, но шло неровным шагом. И я начала надеяться, что своим ударом что-то ему повредила.

Он проковылял к нам два или три шага. Я туго сжимала в руке ремень сумки — наготове — и замахнулась. Я собиралась нанести удар. Но, должно быть, существо восприняло это как предупреждение. И остановилось.

Я смотрела, как двигаются его губы, а в уголках щелеобразного рта собирается слюна, будто перед участием в какой-либо битве. Затем оно подняло ладонью верх одну лапу, пустую, и протянуло ее, обращаясь ко мне; скорченные губы издали два слова, искаженные, далекие от четкой человеческой речи, но понять их все-таки можно было.

— Нет… друг…

Вытянутая рука вернулась к горлу; она теребила и щипала волосатую кожу, будто существо было так выбито из колеи неспособностью объясниться со мной, что готово было вырвать слова из голосовых связок.

Лишь спустя некоторое время я шевельнулась. Теперь оно давало понять — насколько могло, — что не стоит у нас на пути. Насколько можно было верить этой перемене в отношении, я понятия не имела. Однако правда было и то, что, наверное, оно с легкостью могло бы вытащить Оомарка из камней, а ведь не сделало этого. Возможность нельзя было упускать…

Пока я раздумывала, оно повернулось к нам спиной. Все еще держась рукой за плечо, оно заковыляло прочь. И не повернулось взглянуть еще раз в нашу сторону, а продолжало уходить. Что это — уловка, и оно подкрадется к нам где-нибудь в засаде за камнями?

Но оставаться на месте — тоже не решение. Я подумала, что, несмотря на туман, я, может быть, смогу вернуться обратно в леса, возможно даже к пруду, у которого проснулась. Только вот — что мне это даст? Важно было — я не сомневалась — найти Бартаре и эту таинственную Леди. Дверь должна открываться в обе стороны, и если однажды мы через нее проникли сюда, то должны и выйти обратно. Нужно только найти ее. И самый простой способ это сделать — найти того, у кого ключ.

— Оно ушло. — Я нежно повернула голову Оомарка, чтобы он увидел это сам. — Теперь, когда оно ушло, мы тоже должны идти.

— Теперь… Быстрее, пока оно не вернулось! — Он ухватил меня за ремень и потянул к открытой местности. Но у меня было собственное представление о маршруте. Мы должны иметь какую-то цель, к которой идем.

— Оомарк, ты же хочешь уйти отсюда, с этой планеты, ведь хочешь?

Он не поднял головы посмотреть мне в глаза, а взглянул на меня как-то странно, украдкой. И в то же мгновение меня поразило, что его глаза не были больше теплыми карими глазами, а жесткими, сверкающими золотом — я никогда раньше не видела таких глаз на лице человека.

— Отсюда! — повторил он. — Да, Килда, пожалуйста! Пока оно не вернулось!

— Оомарк, ты еще знаешь, где Бартаре?

И снова взгляд этих золотых глаз.

— Я всегда знаю. Ей все равно — уже все равно.

— Почему?

— Потому… потому… — Его личико искривилось в растерянности. — Думаю, потому что теперь это не имеет значения…

Я хотела знать, почему это не имеет значения. Но как-то не могла заставить себя спросить. Вместо этого спросила:

— Сейчас ты можешь ее найти?

Он глянул прямо на меня долгим, проницательным, не детски пристальным взглядом. И в нем было что-то холодное и чужое, не от того Оомарка, которого я знала.

Потом он кивнул.

— Сейчас могу. Пошли!

Он схватил меня за руку и потянул налево, от скал. По крайней мере, если только существо не вернулось обратно, сделав круг, после того как исчезло из виду, мы направлялись в сторону, противоположную той, где оно пропало в тумане.

— Я хочу есть, — объявил он через секунду или две.

Казалось, уж очень быстро он пришел в себя после полного ужаса и короткого периода безумия. Я немного удивилась этому, раздумывая, естественно ли это или еще одно проявление произошедшей в нем перемены.

— Очень хорошо. У меня есть припасы. — Я пошарила рукой в куче продуктов, которые хранились у меня в передней части пиджака.

Он скорчил рожу.

— Не этот хлам — настоящую еду.

— Ну, она вполне настоящая, — заверила я его, — хотя и немного помятая. Давай найдем место подальше от этих камней и поедим. — Сейчас, когда он упомянул о еде, я поняла, что тоже хочу есть.

Попадающиеся время от времени россыпи камней постепенно перешли в полоски песка и гравия. Но это было самым насыщенным и красочным из всего, что я видела на фоне белого и зеленого — многие камушки были глубоких теплых тонов и напоминали мне сияние, через которое мы прошли раньше.

Оомарк отпустил мою руку и метнулся в сторону, наклонившись, вырыл что-то из земли. Он вернулся с растением, напоминающим по форме веер темно-фиолетового цвета; в его мясистых листьях просвечивали зеленые прожилки.