Неизвестный фактор (Романы)
Шрифт:
Растягивая удовольствие от этого кусочка изо всех сил, я развязала обтрепавшиеся и изношенные обмотки на ногах, стараясь держать ноги на сумке с камнями, так чтобы они не прикасались к земле. Но снова я не могла управлять ими. Не успела я дотянуться до ветки с цветами, они, извиваясь, дотянулись до дерна.
Мне не удавалось их освободить. Пальцы загнулись вниз, врылись в землю, крепко пригвоздив меня к ней. Я неистово сражалась против собственной плоти. Но мое собственное тело преодолело меня, и снова эта энергия растеклась от пальцев вверх. За этим последовало такое ощущение здоровья и благополучия, что я вяло уступила.
Но я прекратила эту битву только на время. Возможно, удастся использовать возродившиеся силы в благих целях. Я подняла ветку, держа ее на уровне груди, склонив к ней голову. Когда я сделала это, мой мозг, казалось, прояснился, и я снова почувствовала решимость не сдаваться. Позволить моему телу командовать собой — подсказывал мне инстинкт — означало бы конец мне, Килды с'Рин — такой, какая я есть на самом деле. А этого я не позволю.
Приободрившись, я смогла прикоснуться цветами к ногам, потом оторвать пальцы от земли и поставить их на сумку с камнями. Но, взглянув на пальцы, я испугалась: отерев их от липкой земли, я увидела, что они потемнели и стали еще длиннее и тоньше, чем были, когда я смотрела на них в прошлый раз. Мне было противно прикоснуться к ним, будто они были не моими, а принадлежали кому-то, подцепившему омерзительную болезнь.
Я разорвала пиджак — сложная задача в отсутствие режущих инструментов. В конце концов, мне удалось получить два сдвоенных кусочка ткани. Между ними я положила гладкие плоские кусочки оберток от продуктов, делая все возможное, чтобы уплотнить импровизированную обувь. Их я завязала с максимальной осторожностью, опасаясь, как бы они не развязались, а я бы не осталась стоять на земле голыми ногами. Завязав последние узелки, я осторожно проверила их, поставив на землю правую ногу. Пальцы остались неподвижными. Похоже, я их успешно изолировала.
Но на все это ушло время, и, хотя я была сильнее, чем когда упала, туман уже практически сгустился. Я как-то не была расположена слепо бродить в этой дымке. Я слушала, но ничего не слышала. Однако тишина не воодушевляла. А мое воображение незамедлительно предоставило тревожные предположения — может, сама я была хорошо видна для нормальных обитателей этой планеты, и, может, как раз в этот момент была конечной точкой преследования.
Я вся съежилась, снова положив ветку на колени, и исходящий от нее аромат успокаивал мне нервы. Сумку с припасами я закрепила на ремне, оружие держала под рукой. Я ждала — хотя чего, кроме катастрофы — не могла сказать.
Глава 10
Я не спала. Вообще-то я понимала, что мне уже довольно долго не хотелось спать — да, усталость тела была, но желания спать — нет. Однако идти дальше, пока не рассеется туман, я не могла, так что единственное, чем я могла заняться, это подумать. Где-то глубоко у меня в душе дремали осколки памяти — может, что-то, что я запомнила в хранилище знаний Лазка Волька.
Лазк Вольк… Сейчас казалось, мое прошлое на Чалоксе осталось так далеко, будто я смотрела на длинный-предлинный коридор, в дальнем конце которого виднелась полуоткрытая дверь. Но кое-как, вспомнив его, я смогла собраться с мыслями. Я старалась вообразить, что сижу перед ним и как раз собираюсь сделать доклад о какой-нибудь учебной ленте, выстраивая слова в порядок, готовясь высказать ценные и весомые соображения.
Какие же факты мне удалось открыть? Отвращение Оомарка к еде, которую я несла, перемены в нем, его страх перед веткой с цветами.
Но — я ведь тоже начала меняться, хотя и не ела того, что он. Как? Почему? Я тщательно перебирала все, что помнила. Я же пила! Проснувшись здесь, я выпила из пруда. Следовательно, я внесла в организм кое-какие природные продукты этого мира. Тогда почему цветущая ветка вернула мою кожу в нормальное состояние? И что с моими волосами? Я выдернула два волоска взглянуть на них.
Они были не такими зелеными, как раньше — это точно. Они снова стали слегка волнистыми. И это сделали цветы. Не поэтому ли Оомарк их боялся? Знал ли он, что они остановят перемены в нем, а может, и сделают его таким, как раньше? Но ведь он должен хотеть этого! Я покачала головой и вспомнила привычное резюме компьютера Волька: «недостаточно данных».
Раздумывать об Оомарке нет смысла. Лучше ограничусь тем, что я думаю, чувствую и знаю о себе самой. Легко можно допустить, что если здесь ешь и пьешь, то в твоем теле происходят изменения. Волосатое создание — если я не ошибалась в своих предположениях, то он — она — оно — может, когда-то было человеком! Этим объяснялось, почему он (почему-то я думала о чужаке как об особи мужского рода) делал неистовые попытки получить еду другого мира, в надежде, что с ее помощью совершит обратную перемену. Но цветы же помогли мне — почему они не помогли ему? Может, перемена в нем достигла такого уровня, что он уже не может ими воспользоваться? Я могла только гадать и гадать, но так и не узнать, додумалась ли до правды.
Я уловила перемену в окружающем и подняла голову, напряжено вслушиваясь. В тумане что-то двигалось. Я следила за этой едва различимой тенью. Уж слишком хорошо я помнила и ту тень, что кружила вокруг кольца, когда мы с Оомарком там укрывались, и тех, кого я встретила среди холмов.
Тень, темная тень, шла прямо на меня! Я приподнялась — с тяжелой сумкой наперевес. Слепо убегать сквозь туман не было смысла. Лучше уж встретиться с опасностью лицом к лицу, хоть и немного было надежды на то, что то, что шло за мной, мне по силам одолеть.
Фигура медленно приближалась, пошатываясь, будто была ранена или искалечена. Потом я смогла разглядеть ее яснее, насколько позволял туман. Волосатое существо! Я замахнулась сумкой, предупреждая, и оно остановилось.
На груди у него была изорванная повязка, которая, возможно, прикрывала рану. Но — он изменился! По крайней мере, мне не запомнилось, чтобы он так напоминал человека. Его голова стала прямее, а плечи не такими сутулыми. И волосяной покров — не таким густым.
— Друг… — Слово прозвучало отчетливо, как если бы его произнесли Оомарк или Бартаре. И снова он показал обе пустые руки, в знак доброжелательности. Доверять ли ему? Если бы я нашла партнера, проводника в этой стране кошмаров, добраться до детей было бы проще, а может, я смогла бы даже вернуться в нормальный мир.
— Кто ты? — строго спросила я.
Он заколебался, не зная, подойти ли поближе, и потом прошаркал еще несколько шагов. Я увидела, что в одном месте на тряпках, которыми он обернул тело, было темное пятно, и почти безотчетно добавила:
— Ты ранен!
Он прикрыл ладонью перевязанную рану.
— У Шарка были клыки, — в его голосе звучала усталость.
— Шак — Шарк, — я эхом повторила крики, которые привлекли внимание чудовищ, позволив мне убежать. — Это ты звал так из-за гребня холма?