Неизвестный фактор (Романы)
Шрифт:
Наконец он оказался в нижнем зале. Теперь следы, по которым он шел накануне вечером, видны гораздо отчетливей. И не желая больше ничем заниматься, он снова пошел по следу тех, кто проходил здесь до него.
На высоте плеча на одной стене — почерневшая полоска. Это не след от шокера! Здесь поработал бластер, хотя Дискан не очень знаком с этим оружием. И сразу за этим ожогом — открытая дверь. Дискан достал свой шокер. Конечно, против бластера он немногим лучше дубины-копья, но ничего другого у него нет.
Помещение за дверью поразило его. Во всем здании он не видел никаких следов разрушений или распада, но здесь в стене рваные отверстия, а на полу груда обломков. А за отверстиями чернота, там словно большое открытое пространство.
Следы огня — ожоги от бластера. Дискан понял, что этот хаос — не результат времени, а следы работы человека, который энергично разрушал стену здания — в поисках чего? Он начал осторожно обходить помещения, обходя груды обломков. Как хорошо бы иметь фонарь, чтобы заглянуть в эту черноту!
Щелканье. Дискан взмахнул шокером, нажимая на курок, и увидел, как упала какая-то масса. Носком сапога он перевернул тело одного из стервятников, которых видел на обгоревшем участке.
Дискан подошел поближе к камню со следами когтей, из-под которого текла какая-то темная, теперь высохшая жидкость. Положил мешок, чтобы внимательней осмотреть камни. Осторожно начал разбирать груду и отскочил, когда камни рухнули в отверстие в стене.
Из трясущейся груды доносились звуки — щелканье. Дискан подготовил шокер, ожидая увидеть еще одного стервятника, но в слабом освещении увидел голову, плечи и протянутую руку. Человек мертв, и мертв уже какое-то время. То, что видел Дискан из его одежды, напоминает форму космонавта, а на стоячем воротнике блестят офицерские нашивки.
На вытянутой руке широкий браслет с циферблатом. Циферблат светится, и от него доносится устойчивое тиканье — какое-то устройство связи. И оно принимает или передает что-то даже сейчас. Дискан снял браслет с холодной руки и поднес его к свету.
Шкала без цифр или символов, которые он смог бы прочесть, только единственная стрелка поворачивается, когда он поворачивает браслет; стрелка поворачивается так, чтобы всегда указывать одно и то же направление — сейчас вправо от него, на одну из стен, как он убедился при помощи поворотов. Какой-то указатель направления. Заинтересованный, Дискан попытался надеть его себе на руку, но обнаружил, что браслет слишком мал, поэтому прикрепил его к поясу.
Потом вернулся к мертвецу. Два камня, которые он не смог сдвинуть, удерживали тело, но он достаточно расчистил обломки, чтобы увидеть, что убило этого человека. Не обрушившаяся стена частично похоронила его, но ожог от бластера на уровне груди. Теперь ясно, почему помещение в таком состоянии: это поле битвы. Дискан медленно положил поверх тела самый большой камень: единственное возможное сейчас погребение.
Теперь ему хотелось выйти на свет дня. Уходя, он ударил дубиной неподвижное тело стервятника: теперь он уже не вернется к своим раскопкам. И по дороге продолжал поворачивать найденный прибор.
Игла постоянно указывала в одном направлении, и Дискану показалось, что тиканье ускорилось. На что настроен этот прибор? На других, бродящих по этому зданию, ведущих собственную отчаянную борьбу? Ему не хотелось в этом участвовать. Но поворачивающаяся игла его интересовала, и он пошел по ее указанию по наружному коридору.
Здесь тонкая стрелка показала влево. Дискан обыскал стену в поисках входа, и один камень подался под его рукой. Перед ним было отверстие, прожженное в дальней стене. Тиканье стало еще быстрей, но этот звук предупредил его. Ему совсем не хотелось попадать под огонь бластера. Дискан медленно попятился и позволил двери за собой закрыться. Еще одна загадка Кскотала, и у него нет никакого желания ее разгадывать.
Он решительно вышел из здания, в которое его привели животные. Оказавшись на ступенях, глубоко вдохнул. Нужно уходить отсюда, освободиться от этого мертвого города, от этой неудачи. Ссоры инопланетников его не касаются. Он чувствовал своеобразную отчужденность, как будто больше ничего не связывает его с его собственным племенем.
Припасы почти кончились. Сможет ли он вернуться к убежищу? Дискан на мгновение закрыл глаза, пытаясь мысленно представить себе свой маршрут. Очень просто. Возможно, он и не подготовленный следопыт, ни тут нет ничего трудного. Он уверенно спустился по лестнице и поискал начало улицы, по которой пришел.
Тут его уверенность чуть пошатнулась. Все эти улицы-спицы выглядели совершенно одинаково. Он пришел отсюда... нет, отсюда... По зданиям он определить не мог: все они одинаковые.
Утреннее солнце растопило полоски снега, на которых могли сохраниться следы; приходилось идти наудачу. Но вот направление к хребту. Дискан повернулся туда. Конечно, двигаясь в общем верном направлении, он рано или поздно найдет выход. Если ориентиром ему будет служить хребет, он в безопасности.
Он пошел по выбранной улице. Жаль, что вчера он был не очень внимателен. Но в последней части пути, когда к нему присоединилось животное, он сознавал только присутствие спутников, того, что шел рядом, и других, которых он не видел. Но с тех пор как они покинули его в клинообразном помещении, животных больше не видно.
Если это и не та улица, по которой он шел вчера, то очень на нее похожа. Солнце блеснуло на льду, и Дискан увидел след — блестящую полоску, шедшую от одного здания к другому. Он потрогал след концом своего копья, и острие скользнуло по гладкой слизистой поверхности, к острию прилит комок противного вещества. Дискан много раз совал острие в снег и пучок травы на кочке, чтобы очистить. И пошел быстрей. Потому что этот след ему не понравился и ему совсем не хотелось устанавливать его происхождение.
Вчера в городе были птицы и животные, но сегодня стали видны тревожащие следы других обитателей. Улицу пересек второй слизистый след, шире, толще и отвратительней первого. На этот раз Дискану пришлось разбежаться, чтобы перепрыгнуть через него. Возможно, такой след оставляют ночные существа. Если это так, то чем быстрей он уберется из города, тем лучше. Город утратил для него всю привлекательность, которой обладал во сне; его зловещие аспекты становились все заметней, так что, даже когда солнце освещало улицы, здания словно выдыхали тьму из открытых дверей, распространяли миазмы страха.