Неизвестный Гитлер
Шрифт:
Что это было? Юношеские фантазии творческой натуры? Договор с тем, кто предлагает «власть над миром»? Разве вообще договор с диаволом возможен? Помилуйте, это просто литературный ход! Символ!.. Но ведь начнется же невероятное превращение венского оборванца в «фюрера германской нации» [2] . И нарисованные триумфальные арки материализуются. Они будут возводиться в честь его побед…
Нет, не оборванец превратился в фюрера. Просто Зигфрид вышел из леса и стал победителем самого Вотана. В вагнеровском либретто написано именно так.
2
Томас Манн напишет потом о чуде Гитлера: «Черты сказочного в нем заметны,
Так что же, Гитлер отдал за это душу? Или переданная через вторые руки история с самопосвящением от копья неправдоподобна?
Древним было известно состояние временной одержимости. В эти страшные мгновения, знали они, человек получает от бога мудрость и могущество. «Греки верили, что статуя Аполлона в священной пещере в Гиле… способна наделять сверхчеловеческой силой. Будучи вдохновлены этой статуей, жрецы прыгали в пропасти, вырывали с корнями большие деревья и проносили их на спине через самые узкие ущелья… От подобных верований один шаг до представления о том, что некоторые люди… могут быть (заживо) причислены к лику богов…» [49].
14 октября 1943 года, из предосторожности зашифровывая свой текст, философ Юнгер напишет: «XIX век был веком рационализма. XX век — век культов. Книболо (Гитлер. — Ю.В. ) сам живет в нем, откуда полная неспособность либеральных умов видеть хотя бы точку, где он находится».
Зато Геббельс эту «точку» определит так: Гитлер — выше Христа!
Впавшая в индуизм итальянка, получившая новое имя Савитри Деви, и вовсе объявляла Гитлера аватарой — последним воплощением Вишну. И даже построила в Индии посвященный ему храм.
Уже в наше время чилийский дипломат и писатель-мистик Мигель Серрано, бывший еще членом общества Туле, прокричит перед собранием неонацистов: «Возглашаю начало эпохи Гитлеризма. Мы — жрецы новой религии!» [3]
Что ж, основы этой религии были заложены давно. Дети Третьего рейха перед началом урока читали молитву, обращенную к фюреру. Повторяли хором: «Ты наш спаситель, ты наш герой!» [4]
Гитлер действительно совершит безумные «подвиги», которые и не снились жрецам и героям древности!
3
«Здесь, в священных Андах, в пять часов вечера, мы находимся под лучами Венеры. Это звезда Гитлера, который родился в апреле, в шесть с половиной вечера. Это та же звезда, которую гностики называли Люцифер. О, вечная звезда! Излей на нас свой нежный, влажный свет и будь с нами во время празднования столетия прихода твоего божественного сына, нашего фюрера, последнего аватара. Венера смотрит на нас, и она будет с нами до тотальной победы, и тогда сам Адольф Гитлер вернется, и тогда он будет назван сакральным титулом «калеуче» — человек, который возвращается. Сегодня, 20 апреля сотого года гитлерианской эры или 1989 года иудео-христианской эры, я провозглашаю вам начало новой религии эпохи Водолея — начало эпохи гитлеризма. Мы, соратники, не просто члены политического движения. Мы — жрецы новой религии!»
4
Определенные ассоциации вызывала и ставшая известной картина, изображавшая одно из первых выступлений Гитлера в кругу партийцев. Она называлась «Вначале было слово».
А пока он молод, и из-под его пера выходят романтические строки:
В горькой ночи часто я замечаю Дуб Вотана в тихом сиянье. Я с тайной силой союз заключаю. Луна чертит руны познанья. И те, кто запятнан был днем, растворились От формул магических ряда, От проклятых избранные отделились — И связка мечей со мной рядом.Дорога в Байрейт
Юный Адольф, как всегда, задумчиво бредет по венской улице. Что-то возвращает его из мира грез к реальности. Рядом — странное существо. На нем — неопрятный длиннополый кафтан. Из-под черной затертой шляпы на щеки свисают седые патлы. У Гитлера, привыкшего к европеизированным евреям, рождается недоуменный вопрос: и это тоже еврей?
Сначала он даже не понимает, чего хочет этот пришелец из Галиции. Тот, — по-немецки, но с диким акцентом, — предлагает купить какую-то мелочь. Невыразимо противно! Кажется, от старика исходит какой-то невыносимый запах… Гитлер резко отстраняется. Но фигура как будто стоит перед глазами. Внезапно первый вопрос сменяется другим: и это тоже немец? Даже в своем предсмертном политическом завещании фюрер вспомнит как будто именно этого еврея: «безобразный хищный нос, жестокие грязные ноздри»…
В голове юного Адольфа всплывает вагнеровская фраза: «Еврей — это демон, стоящий за моральным разложением человечества».
Благодаря феноменальной памяти, Гитлер способен дословно цитировать дневники Вагнера и другие понравившиеся книги. Одна из них — «Основы XIX столетия» Хьюстона Чемберлена… Этот англичанин также называл евреев демонической силой.
Вечером в опере — вагнеровский «Парсифаль».
Парсифаль — чистый сердцем простец, выросший вдали от людского шума. Он даже не знает имени своего отца. Когда через его лес проходят рыцари Грааля, он спешит за ними вслед. Он добывает Священное Копье, которым завладел злой волшебник Клингзор. И это оружие делает его непобедимым. В замке Монсальват героя помазывают на царство.
Стоя на оперной галерке, Гитлер судорожно сжимает кулак. Как будто чудесное копье достается ему, новому Парсифалю…
Рихард Вагнер и тени его фантазий
Он выходит из зала, и щеки его горят. Худощавый юноша в потертом костюмчике! Сейчас он не замечает окружающего и пошлого мира. Он весь — в театральном полумраке «нордической» фантазии. Он чувствует в себе невероятную силу. Эта сила словно передается ему от Парсифаля с бутафорским копьем. Такую подпитку дает каждое посещение оперы Вагнера. Но пока еще полученная энергия улетает в пространство потоком возбужденных и бессвязных слов о будущей славе. Гитлера слушает только его единственный друг Август Кубичек.
Видел бы сейчас этого возбужденного юнца Макс Нордау! Гитлер как будто иллюстрировал его слова о Вагнере. Знаменитый ученый писал о своем бывшем друге как о типичном реформаторе-фанатике. Зараженный манией величия, он дает иллюзию силы тем, кто позволил обмануть себя его ложью.
Гитлер шел по Вене. Но находился на мифической земле Нибелунгов. Он чувствовал себя бесстрашным Зигфридом. И овладевшим чашей Грааля Парсифалем. И мужественным Риенци, гибнущим в прекрасной попытке вернуть былой дух и былое величие Рима. «Хайль Риенци! Привет тебе, народный трибун!» — так, вскидывая правую руку в римском приветствии, обращаются к оперному герою.
Уже поздно ночью он возвращается в свою убогую комнатенку. Над постелью висит плакат: «Без иудейской и римской мании поднимайся, единая Германия! Хайль!» Он садится за стол. Разводит акварель. Тщательно прорисовывает детали. На листе появляется взволновавшая его картина.
Римское приветствие — рисунок Гитлера. Акварель
Будущий фюрер как будто видел в этой опере свою судьбу… Хайль Гитлер! Он также будет предан ближайшими соратниками. Он также не осуществит своей мечты. И пламя костра пожрет его тело. Зиг хайль!