Неизвестный Кожедуб

Кожедуб Иван Никитович

Моя группа идет впереди других и уже приступила к самостоятельным полетам на «УТ-2». Поэтому комэск, несмотря на то что я и сам много и систематически тренируюсь на «И-16», дает мне дополнительную нагрузку: проводить рулежку с курсантами другого отряда. Утром — полеты. Днем и вечером провожу с курсантами рулежку на самолете с ободранными крыльями. Он бегает только по земле, словно птица с общипанными перьями. На нем курсант учится держать направление. Я привык к двойной нагрузке. С рассвета до темноты на ногах.

8. Двадцать

второе июня 1941 года

Ранним утром 22 июня 1941 года мы, как всегда, сидели за завтраком в столовой-палатке. Только начали пить кофе — раздалась команда начальника штаба:

— Боевая тревога! Боевая тревога! По самолетам! Сам начальник штаба вбежал в палатку.

— По самолетам! Боевая тревога! — взволнованно закричал он. Что-то необычное — серьезное и напряженное — было в его лице.

Шмыгнув прямо под палатку, мы врассыпную бросились к своим машинам. Техники уже запустили моторы.

— Разрулить самолеты по окраинам аэродрома! — приказал командир эскадрильи.

Погода скверная. Моросит дождик. Сидим с техником Наумовым под крылом и ждем отбоя.

— Странно… — говорит техник — Так долго тревога никогда не длилась. Глянь-ка, что там делается?

Я оглянулся: на поляне за аэродромом, где находился военный лагерь, палаток как не бывало. Там выстроились красноармейцы, и до нас то и дело докатывается их громкое «ура».

— Там митинг, — отвечаю я.

И тотчас же раздается» команда: «Все на центр аэродрома!»

Мы выстраиваемся в центре летного поля.

К нам подходит командир эскадрильи и говорит:

— Товарищи, отбоя нет. Боевая тревога продолжается. Сегодня в четыре часа утра войска фашистской Германии вероломно вторглись в пределы нашей Родины. Фашистские самолеты бомбили Киев, Харьков, Севастополь, Житомир и другие советские города… Рассредоточить самолеты по звеньям. Будем жить в боевых условиях Порядок дня не изменен, но день должен быть уплотнен еще больше… Приступайте к своим каждодневным делам, товарищи.

Война… Фронт… В голове пронеслась вереница мыслей… Родина в опасности! Украина, моя родная цветущая Украина, уже испытала первый удар вероломного врага. Жизнь моих сограждан под угрозой!

Чувство ненависти к врагу росло, овладевало всеми помыслами. Поделиться своими переживаниями с друзьями некогда — начинается обычный учебный день. После обеда комэск читает нам сводку, первую сводку командования Советской Армии.

Вечером нас собрал комиссар, как всегда, спокойный и подтянутый.

— Товарищи! — сказал он. — Фашистская Германия захватила оружие и боеприпасы нескольких европейских армий. На нее работает промышленность Чехословакии, Австрии, Польши, Голландии, Франции и других стран. Гитлеровцы рассчитывают на молниеносный удар, но наша армия, воспитанная партией Ленина — Сталина, даст отпор захватчикам. Все силы мы должны бросить на защиту Родины. Сейчас наш лозунг — все для фронта, все для победы. Нами руководит Сталин, и мы победим!

В эту секунду я, рядовой летчик, уже чувствовал себя участником справедливой борьбы, которую ведут воины нашей многонациональной Родины. Великая воля к победе захватила и меня. Мы в едином порыве закричали «ура». Я был уверен, что через несколько часов полечу на фронт.

Комиссар закончил деловито и внушительно:

— Фронт требует летчиков. Надо их готовить. Работайте, товарищи инструкторы, еще лучше, еще тщательнее отрабатывайте технику пилотирования, свою и курсантов! Когда вы понадобитесь, будете отправлены на фронт. А пока — с утроенной энергией за учебу. Дисциплина — прежде всего!

«Я летчик-истребитель, и мое место — на фронте», — вот о чем думал я с самого утра. Но приказ нашего командования был ясен и безоговорочен. Фронт требует летчиков, и мы должны их готовить. И все же как хотелось мне в этот вечер вылететь в действующую часть!

9. В дни войны

Курсантам выдали винтовки. На аэродром привезли пулеметы.

Жизнь идет все так же размеренно, но работаем еще больше и каждую свободную минуту слушаем радио. Вечером политрук читает нам сводку за день.

Ночью долго не можем уснуть: прислушиваемся к отдаленному раскату зениток. Множество прожекторов освещают небо. Тихо, односложно переговариваемся. Фашисты предпринимают налеты на Харьков. Их бомбардировщики пролетают недалеко от нашего аэродрома, над излучиной Северного Донца. С ненавистью прислушиваемся к гулу вражеских машин. Каждый из нас думает: когда же я смогу сразиться с врагом?

Из ежедневных оперативных сводок мы узнаем о героических подвигах наших летчиков.

В памятный день 3 июля 1941 года мы собрались в Ленинской комнате и с напряженным вниманием, с глубоким волнением слушали выступление великого вождя.

«Вперед, за нашу победу!» — провозгласил, заканчивая свою речь, товарищ Сталин.

Слова вождя стали для меня путеводными. Я знал, что моя страна все подчиняет интересам фронта и задачам разгрома врага и что обязанность каждого из нас, на каком бы маленьком участке мы ни стояли, перестроить свою работу на военный лад.

Все мы — инструкторы и курсанты — работали с необычайным подъемом, у каждого из нас росло чувство ответственности.

В одной из утренних сводок — это было 5 июля 1941 года — передавалось о подвиге капитана Гастелло. Мы о нем никогда не слыхали. Это был обыкновенный летчик, ставший героем. Немало подвигов во славу Отчизны свершили советские воины в первые же дни войны, но подвиг Гастелло был особенным. Каждый из нас невольно задавал себе вопрос: а смогу ли я поступить так, как поступил Гастелло? Найду ли в себе мужество? Но дать ответ на это могло только испытание боем.