Неизвестный Кожедуб
Шрифт:
— Слева самолеты противника. Будьте внимательнее!
Вражеские бомбардировщики под прикрытием «мессершмиттов» прошли стороной. Когда выполняешь задание по сопровождению бомбардировщиков, то отвлекаться от задания не разрешается. Но пропустить противника, не вступив в бой, обидно.
Подлетаем к цели. Я ждал, что нас встретят вражеские истребители. Но в воздухе тихо. Под нами — ленточка Днепра. Мы на высоте четырех тысяч метров. Через Днепр две черточки — мосты: южный и северный. Наши бомбардировщики разбиваются на две группы. Подлетаем ближе. Мосты видны отчетливо. Удивляюсь, почему еще не бьют вражеские зенитки.
Бомбардировщики вытягиваются в цепочку. Бомбы брошены. Разрывы обозначились невдалеке от мостов. Ведущий второй девятки попал в северный мост. Дым расстилается тучей.
Берем курс домой. Только сейчас начали бить немецкие зенитки, но наши самолеты уже далеко. Кто-то из летчиков по радио передал:
— Проспали фрицы! Поздно!
Когда мы вернулись к себе на аэродром, меня ждало несколько писем. На одном из конвертов я увидел знакомый почерк отца. Буквы запрыгали перед глазами. Я крикнул Мухину:
— Вася, письмо от отца получил!
И побежал на свое любимое место — под крыло самолета.
Я читал, и слезы застилали глаза.
«Дорогой сынок Ваня! Все мы вместе желаем вам, фронтовикам, удачи, победы над врагом, боевого и смелого духа. До чего же ты обрадовал меня своим письмом! Что тебе писать о нас? Где теперь Яков и Григорий — не знаю. Григория угнали в рабство немцы. Яша — с первых дней в боях. Саша тоже прислал письмо, беспокоится о тебе. Высылаю его адрес. Мотя с ребенком живы. Наше село немцы не успели сжечь. А вот родину твоей мамаши — Крупец — сожгли. Односельчан наших — тринадцать человек — немцы убили. Нашего соседа, старинного друга Сергея Андрусенко, немцы замучили в здании техникума, где ты учился. Еще замучили 800 человек. Я знаю, что немцу все равно не быть хозяином на нашей земле, потому что наша Родина — великая сила.' Радуюсь, что ты бьешь немцев. Только, Ваня, не заносись и честно выполняй свой долг перед Родиной. Я, Ванюша, за эти тяжелые годины сильно состарился, но сейчас снова работаю, наш колхоз оказывает мне помощь. Жду от тебя письма, дорогой сынок. Передай от меня привет всем твоим друзьям. Твой родной папаша Никита Кожедуб».Внизу отец приписал две тронувшие меня стихотворные строчки:
Вспоминай, Ваня, мамашу, Защищай ты страну нашу.Трудно передать, что я перечувствовал и передумал, прочитав письмо отца. Лютая ненависть к фашистам, замучившим земляков, охватила меня. Вспомнилась дорога к Десне — по ней отец и Сергей Андрусенко ходили рыбачить; родник у береговой рощи, где они отдыхали. Перед глазами стояли родные лица, родные места.
Хорошее, теплое письмо прислали мне и из сельсовета. Я знал, что мой старый отец не одинок, что его поддерживают, о нем заботятся. И тут же, под крылом самолета, написал ответные письма и письмо брату Александру.
Советские войска вышли к Днепру на протяжении нескольких сот километров. Левобережная Украина очищается от врага. 23 сентября 1943 года освобождена Полтава.
В конце сентября мы снимаемся с полтавского аэродрома и перелетаем на полевой аэродром, ближе к Днепру. Оттуда только что выбили немцев. Подлетая к аэродрому, заметил, что посадочную площадку пересекает широкая борозда, словно по ней прошлись плугом. По радио передали, что садиться можно — борозду заровняли.
Приземлился. Вижу — у окраины аэродрома стоит плуг. Немцы намеревались вспахать весь аэродром, но не успели — поспешили удрать.
Фашисты укрепили правый, крутой берег Днепра, который и без того являлся хорошим естественным рубежом. Но войска нашего фронта с ходу форсировали Днепр и уцепились за клочок земли на западном берегу. Его назвали «Малой землей».
Перед нами поставлена боевая задача: охранять переправы от вражеских налетов и прикрыть с воздуха «Малую землю», где находится много советских войск и техники.
В полете видишь, как колонны советских войск, танки и артиллерия двигаются к переправам.
Предстоят ожесточенные сражения. Немцы пытаются остановить наше наступление, столкнуть наши войска в Днепр. Фашистская авиация активизирует свои действия: сюда, к Днепру, немцы подтянули истребителей — «охотников», большое количество пикирующих бомбардировщиков.
Мы надежно прикрываем наши правобережные плацдармы и переправы.
Когда я патрулировал над днепровскими переправами, напряженно следя за воздухом, я часто думал о том, что в великую сечь за освобождение Украины от фашистского ига идут представители всех народов моей многонациональной Отчизны.
Для всех нас, русских, украинцев, грузин, белорусов, казахов, Великая Отечественная война — справедливая война с ненавистным врагом, посягнувшим на свободу и независимость нашей Родины.
Эти мысли и чувства, наступательный порыв, с которым советские войска шли на земле в битву за Днепр, воодушевляли меня.
Веду свою групп>^ на прикрытие наземных войск. В воздухе спокойно. На земле, под нами, — бой. Вдруг вижу: на нас сзади, сверху, заходит пара вражеских истребителей — «охотников».
«Охотниками» были отборные фашистские летчики, матерые воздушные волки.
Надо было действовать мгновенно.
Быстро развернулся навстречу им. Но они пронеслись мимо и начали уходить на запад. Что такое? Мои товарищи, не дожидаясь команды, ринулись вдогонку. Ничего не понимаю! Как могли они нарушить дисциплину? Кричу по радио:
— Вернитесь обратно!
Но ответа нет. Ушли.
Я не мог понять, почему мои испытанные ребята, нарушив боевой порядок, оставили войска без прикрытия.
Я уже знал коварную тактику врага. Немецкая пара была, по-видимому, выслана как приманка, чтобы отвлечь и увести в сторону от немецких бомбардировщиков наши самолеты. Мои летчики отлично знали об этой уловке врага. Но не всегда в такой момент сразу все учтешь, сложность и заключается в том, чтобы быстро принять решение. Я так стремительно развернулся на вражеских «охотников», что мои ребята не успели, очевидно, дать себе отчет в обстановке й под влиянием порыва, решив сбить немцев, ушли далеко за линию фронта. А здесь, внизу, наши войска ведут бой, и, быть может, от того, насколько надежно будет прикрытие с воздуха, зависит успех.