Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс!
Шрифт:
«Эти республиканские лидеры, – саркастически сказал президент, – не удовлетворяются нападками на меня, жену и сыновей. Теперь они обрушились на мою собачку Фалу. Ни меня, ни мою семью нападки не трогают, но Фалу трогают!.. Фантазеры-республиканцы в конгрессе сочинили историю о том, что я забыл Фалу на Алеутских островах и послал за ней эсминец, что обошлось налогоплательщикам в два, три или двадцать миллионов долларов. Когда Фала узнала об этом – а она шотландского происхождения, – собачка взбунтовалась… И я думаю, что имею право возражать против клеветнических измышлений по поводу моего пса».
В
Он пожинал плоды негласной договоренности с Макартуром на Гавайях летом 1944 года. Основанием для оптимизма ФДР были хвастливые коммюнике Макартура. На Филиппинах пока была проведена высадка на острове Лейте. Еще предстояли многомесячные бои, а штаб Макартура уже оповестил – сражение-де заканчивается! Недоумевающим журналистам офицеры на Лейте объяснили: «Через несколько дней выборы и Филиппины должны быть на первых страницах газет». Как отмечает американский исследователь вопроса Д. Джеймс, «неофициальная сделка» на Гавайях предусматривала: «коммюнике Макартура будет говорить о великих победах в результате увеличения помощи Вашингтона, а президент будет оказывать давление на комитет начальников штабов в пользу операций на Филиппинах. Как Рузвельт, так и Макартур были хитрейшими интриганами первой величины»60.
ФДР резко отвел обвинение республиканцев в том, что правительство якобы является «прокоммунистическим». В речи 5 октября он сказал: «Я никогда не искал и не приветствую поддержку любого лица или группы преданных коммунизму или фашизму, или любой другой иностранной идеологии, которая подорвет американскую систему правления». В 1944 году Рузвельта поддержал комитет политического действия, созданный КПП и находившийся под руководством С. Хилмэна. Республиканцы обрушились на эту организацию и лично на Хилмэна.
На грандиозном митинге в Бостоне, где собралось 125 тыс. человек, Рузвельт призвал к религиозной и национальной терпимости. И далее: «Выступая здесь, в Бостоне, республиканский кандидат сказал (я точно цитирую по моей старой привычке): «Коммунисты захватили контроль над новым курсом, и таким образом они намереваются установить контроль над правительством США». Однако в тот же день кандидат говорил в Уорчестере, что с победой республиканцев в ноябре «мы покончим с правлением одного человека и навсегда устраним угрозу монархии в США». Так кто я – коммунист или монарх?.. Когда любой политический кандидат торжественно заявляет, что правительство США, ваше правительство, может быть надуто коммунистами, тогда я скажу, что такой человек обнаруживает постыдное неверие в Америку».
Так он говорил публично, а в конфиденциальных беседах шел много дальше.
Начав кампанию с реверансов в сторону рабочего класса, ФДР усиленно развивал тему значения рабочих для победы над державами «оси». Он хвалил железнодорожников, судостроителей, рабочих военной промышленности и трудящихся вообще. В выступлении в Уилмингтоне 27 октября президент подчеркнул: «Когда я произношу слово «рабочие», пусть меня правильно поймут – я имею в виду все виды работы. Например, есть рабочие в белых воротничках, занятия которых не бросаются в глаза, но являются чрезвычайно важными для наших военных усилий и всей жизни Америки». Вот оно что! Итак, все «рабочие» – от монополистов до сталелитейщиков.
Вернувшись к своему предложению в январе 1944 года об «экономическом билле о правах», ФДР объяснил в речи в Чикаго 28 октября: «Экономический билль о правах – признание простого факта, что в Америке будущее рабочего, будущее фермера коренится в процветании системы частного предпринимательства, а будущее этой системы коренится в процветании рабочего и фермера». Просто, как апельсин. А чтобы не было никаких сомнений, на чем он стоит, Рузвельт патетически заключил:
«Я верю в частное предпринимательство – и всегда верил.
Я верю в систему прибыли – и всегда верил.
Я верю, что частное предпринимательство может обеспечить полную занятость для нашего народа».
Вот и основы философии умудренного опытом Франклина Д. Рузвельта на закате жизни.
На будущее, после войны, он обещал все блага – занятость для 60 млн. человек (цифра взята с потолка), новые дома, душевые автомобили и т. д. В общем, «плодами победы на этот раз не будут яблоки, продаваемые на перекрестках улиц», – сказал ФДР. Чтобы продемонстрировать свою выносливость, в дождливый и ветреный день он проехал в открытом автомобиле, легко одетый, 80 км по улицам Нью-Йорка, запруженным народом.
Едва ли многим из видевших его тогда приходило в голову, что ФДР не переживет нового срока, на который он просил переизбрать его.
Победа на выборах в ноябре не была внушительной – ФДР собрал 25,6 млн., Т. Дьюи – 22 млн. голосов. И трудно определить, сколько избирателей отдало голоса главнокомандующему, а не президенту. Даже при этом только 51,7 процента поддержали ФДР. Так мало он никогда не собирал.
XI
«У нас не будет зимней паузы в Европе, – чеканил слова Рузвельт в речи по радио 2 ноября. – Мы будем наносить удары, гнать врага, бить его еще и еще, не давая ему передышки, и прорвемся к нашей конечной цели – Берлину». Он говорил о громадных американских армиях, наступающих в Европе, указал, что быстрая победа – вернейший путь сократить потери. В ней он был абсолютно уверен. Но…