Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985 гг.

Козлов Владимир Александрович

12 последних лет, сообщал Карпов Хрущеву, «мы сдерживаем натиск, игнорируя все заявления об открытий церквей и молитвенных домов». Одновременно шло закрытие церквей, особенно на Украине. [479] Наступление на православную церковь, начавшееся в 1948 г., означало ряд существенных ограничений в деятельности духовенства. С 1948 г. действовало «распоряжение патриарха о том, чтобы не проводить никаких общественных молебствий на полях или вообще вне храма, в том числе и молебнов по случаю бездождья. С того же времени епископы и духовенство не должны делать разъездов по районам и селам в рабочее время, а с большой свитой вообще». Была запрещена организация духовных концертов в церквах вне богослужения. Дано разъяснение, что проповеди объясняют только Евангелие и должны быть чужды всякому вмешательству в политику. С 1949 г. запрещено «водосвятие» на реках и других водоемах. С того же года не допускалось совершение треб вне храма, если нет приглашения или просьб отдельных верующих. С 1950 г. пострижение в монахи было возможно только с разрешения

патриарха. [480]

479

См.: ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1747. Л. 12–13.

480

См.: ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1747. Л. 18.

Несмотря на усилия властей, православие совершенно не собиралось «отмирать». По явно заниженным сведениям самой церкви, в Кировской области, например, в 1959 г. 56 процентов родившихся младенцев прошли обряд церковного крещения, а 75 процентов умерших — отпевания. Во Владимирской области эти цифры составляли соответственно 39 и 46 процентов, в Курской — 48 и 35 процентов. [481] (Отметим в скобках как весьма типичное явление: автор этих строк, родившийся в 1950 г., был тайно от родителей крещен бабушкой-коммунисткой и ее беспартийной родственницей.)

481

Там же. Л. 149–150.

Хрущев, пытавшийся увлечь население страны романтической химерой «немедленного коммунизма» (принятая в 1961 г. Программа КПСС обещала построение материально-технической базы коммунизма за 20 лет) и реанимировать угасавший, энтузиазм первых послереволюционных десятилетий, всячески поощрял усиление борьбы с «религиозными пережитками». Пропагандистский тезис о «полной и окончательной победе социализма в СССР» плохо гармонировал с «остаточной» религиозностью значительной части населения страны. По свидетельству Карпова, в 1959 г. было «проведено наибольшее число ограничительных мероприятий», что вызвало острую реакцию церкви и духовенства. [482] Даже покладистый престарелый патриарх (в 1959 г. Алексию I был 81 год) возмутился. [483] Тем не менее под нажимом Совета по делам русской православной церкви при Совете Министров СССР Алексию I пришлось согласиться на новые ограничения в деятельности церкви. Церкви был нанесен и серьезный финансовый удар — повышен налог (в 47 раз! — с 1,5 до 70 млн руб. в год) на свечное производство, дававшее большую часть (до 70 процентов [484] ) всех доходов церкви. [485]

482

Там же. Л. 18.

483

Там же. Л. 12.

484

ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 3. Д. 166. Л. 138.

485

ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1747. Л. 18–19.

Антицерковная волна 1958–1959 гг. была вполне в духе пресловутого хрущевского «волюнтаризма». Казалось, что наступление на права церкви и верующих нельзя ни остановить, ни замедлить. Коммунистические начальники готовы были уверовать в то, что реальная жизнь настолько податлива их приказам и решениям, что политическое пространство их произвольных действий чуть ли не совпадает со стихией повседневной жизни народа, готового смириться со всем, что навязывает ему Кремль. Христианское смирение церковных иерархов, демонстрировавших готовность пожертвовать многим ради компромисса с властью, только вдохновляло коммунистических вождей в центре и в провинции на новые антицерковные подвиги. Наступление на права верующих было в конце концов приостановлено (только приостановлено!) не столько организованной оппозицией религиозных деятелей, сколько стихийными протестами самих верующих. Последней каплей оказались решения о резком сокращении монастырей и их усердное проведение в жизнь руководителями Молдавии и Украины.

Стихийные выступления верующих против закрытия монастырей и церквей в 1959–1960 гг

16 октября 1958 г. Совет Министров СССР принял постановление «О монастырях в СССР». Во исполнение этого постановления Совет по делам русской православной церкви при Совете Министров СССР предполагал в 1959–1960 гг. сократить «путем укрупнения» 29 монастырей и скитов из 63 имевшихся на территории СССР. Особых проблем не предвидели. Помнили, как в 1946 г. «сокращение путем слияния» монастырей прошло без эксцессов. [486] С 1947 по 1957 год было закрыто еще 38 монастырей. «Безответность» церкви вдохновляла на административные подвиги. Однако на этот раз верующие продемонстрировали власти возродившуюся готовность к защите своих прав и предел «административного восторга» и чиновничьей бесцеремонности.

486

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 289. Л. 85.

Даже

покладистые обычно церковные иерархи попытались использовать стихийные выступления верующих для давления на Хрущева и его чиновников. В 1958 г. патриарх Алексий I согласился с «сокращением» монастырей, но высказал пожелание провести его в течение двух-трех лет. [487] Впоследствии, видя, что творится на практике, он фактически дезавуировал свое согласие. [488] У Алексия I не было другого выбора. Солидаризироваться с глупостью антицерковных гонений 1959 г. значило уронить престиж патриархии до недопустимо низкой отметки.

487

ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1747. Л. 98–99.

488

Там же. Л. 11–12.

5 июня 1959 г. Совет Министров Молдавской ССР постановил «сократить» 8 православных монастырей из 14 имевшихся в республике. Уже 3 июля 1959 г. из Молдавии сообщили по телефону в Москву о закрытии сразу четырех монастырей. [489] При ликвидации пятого — Речульского женского своекоштного монастыря (225 монашествующих) «произошел серьезный инцидент». По осторожному выражению Карпова, местные власти проявили поспешность, «не учли особенности этого монастыря и стали закрывать церковь» — верующим не разрешили сохранить монастырский храм как приходскую церковь, хотя в рекомендациях Совета по делам русской православной церкви такая возможность предусматривалась.

489

ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1747. Л. 98–99.

23 июня 1959 г. монахини Речульского монастыря пожаловались своим родственникам и знакомым в ближайших селах: нас притесняют, гонят из монастыря и т. д. Распространился слух о том, что, якобы, всех монашек сошлют на Север. Многие жители из окрестных сел (150–200 человек) бросились к монастырю и организовали круглосуточный пост, вооруженный вилами, палками и камнями. При каждом появлении представителей местной власти и попытках закрыть церковь добровольная охрана звонила в колокола, собирала с полей население и никого к храму не допускала. Монахини приютили собравшихся в монастырских домах на ночлег, кормили их и поили вином.

По сведениям МВД, 1 июля группа советских и партийных активистов попыталась «установить контакт с лицами, находящимися в монастыре», но была избита камнями и палками. 2 активиста получили тяжкие телесные повреждения. Лейтенант милиции, также ставший жертвой, дважды выстрелил из пистолета, ранил двух нападавших. Один из них от полученных ранений умер. [490] Дело закончилось арестом 11 человек.

Поспешно, с налета, пытались ликвидировать монастыри местные власти на Украине. Их действия также вызвали массовые протесты верующих. 18–19 июня 1959 г. уполномоченный Совета по Тернопольской области вместе с представителем местной власти г. Кременца объявил монахиням Кременецкого монастыря о закрытии их обители. Монахини распоряжению не подчинились, а верующие установили, по некоторым сведениям, дежурства, чтобы не допустить ликвидации монастыря. Игуменья отправила телеграмму Хрущеву с просьбой о сохранении обители, а архиепископ Львовский и Тернопольский Палладий просил патриарха принять срочные меры — добиться уступок от властей и отсрочить закрытие монастыря хотя бы на год, когда «все успокоится». Алексий I переслал рапорт архиепископа Карпову, сопроводив его своим комментарием: «Что можно сделать по рапорту? Во всяком случае мы, т. е. церковная власть, бессильны помочь, если со стороны гражданских властей не будет оказана помощь в разрешении этого вопроса, принявшего такие формы». [491] Власти временно отступили. [492]

490

ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 506. Л. 206.

491

ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1649. Л. 106.

492

Там же. Л. 106–107.

В Закарпатской области Украинской ССР Совет Министров республики постановил закрыть один женский монастырь и два женских скита. Переговоры с монашествующими Успенского женского монастыря в с. Червенево Мукачевского района вели епископ Мукачевский Варлаам и уполномоченный Совета по области. В ответ они услышали: «Костьми ляжем, но никуда из монастыря не уйдем, нас теснили католики в Венгрии, затем униаты, а сейчас нас гонят и непонятно почему». [493] В городе Лохвицы Полтавской области Украинской ССР «при закрытии церкви применили грубость и автогеном вскрывали двери и удаляли кресты, а утварь выбросили и вызвали массовый протест». [494]

493

ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1747. Л. 100–101.

494

Там же. Л. 14–15.