Неизвестный Сталин
Шрифт:
Сталин и «дело врачей»
Вскоре после публикации в газетах «Сообщения ТАСС», в период очень интенсивной пропагандистской кампании, связанной с «делом врачей», где-то между 20 и 23 января, многих достаточно знаменитых людей, но обязательно евреев, стали приглашать в редакцию «Правды» с тем, чтобы подписать заявление о проблемах евреев в СССР в форме коллективного письма в редакцию «Правды». Среди приглашаемых в «Правду» были известные писатели, поэты, композиторы, артисты, ученые, конструкторы, генералы, директора заводов, инженеры и простые рабочие и колхозники, то есть представители всех слоев советского общества. Организацию сбора подписей возглавляли академики И. И. Минц, М. Б. Митин и Я. С. Хавинсон-Маринин, главный редактор журнала «Мировая экономика и международные отношения». С этим письмом ознакомились более 50 человек и, наверное, около 40 из них это письмо подписали.
Естественно, что содержание письма в пересказах стало известно в «элитных» кругах Москвы почти сразу. Я узнал об этом письме, наверное, через год от писателя Вениамина Каверина, который был в списке на подпись, но, ознакомившись с проектом, отказался его подписывать.
По слухам, в Москве публикация письма в «Правду» была намечена на 2 февраля 1953 года. Эту же дату приводит Эдвард Радзинский в своей книге «Сталин»: «2 февраля в редакционных кабинетах „Правды“ царила полная растерянность: тщательно подготовленное письмо было запрещено печатать» [543] . Текст письма был уже набран в макет газеты, и директива об отмене этой инициативы поступила в редакцию накануне, очевидно, 1 февраля. Все копии верстки и корректуры были изъяты из редакции, и в последующие годы этот вариант письма знаменитых евреев в «Правду» не воспроизводился в работах по истории. Публиковались лишь версии, иногда явно фальшивые [544] .
543
Радзинский Э. Указ. соч. С. 605.
544
Этингер Я. Я. Указ. соч. С. 122–123.
Содержание письма, как о нем говорили Каверин и Эренбург, заключалось в попытке обосновать различие между небольшой группой евреев-врачей, которые оказались завербованными иностранной разведкой, и всем еврейским народом СССР, который считает Советский Союз своей родиной и верен интересам социализма. Г. В. Костырченко, знакомившийся с текстом этого письма в архивах, сообщает, что проект письма был подготовлен секретарем ЦК КПСС и руководителем Агитпропа Николаем Михайловым «по поручению Сталина» [545] . Костырченко считает, что инструкция Сталина Агитпропу о подготовке письма знаменитых евреев в «Правду» означала то, что он «решился на отступной маневр» — шаг, аналогичный его статье в марте 1930 года «Головокружение от успехов» [546] . Проект письма, судя по архивным отметкам, был направлен 29 января Маленкову и от него поступил Сталину. «Поскольку 2 февраля на сопроводительной записке к письму появилась отметка об отправке его в архив, — пишет Костырченко, — то напрашивается вывод, что текст Сталину не понравился. Можно предположить, что тон письма — чрезмерно резкий — его не устроил, ибо не способствовал достижению искомой цели: затушить скандальную ажитацию вокруг „дела врачей“ в стране и в мире. Обоснованность такой догадки представляется вполне очевидной, так как составление следующего варианта письма было поручено Шепилову, слывшему среди интеллигенции либералом» [547] .
545
Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 679.
546
Там же. С. 678–679.
547
Там же. С. 681.
С этим предположением Костырченко можно согласиться, но с некоторыми оговорками. Тон первого проекта письма в «Правду», требовавшего, кроме всего прочего, «самого беспощадного наказания преступников», то есть их казни, определялся «Сообщением ТАСС», которое тогда воспринималось как одобренное Сталиным или даже написанное им самим. Ажиотаж вокруг еврейской проблемы Сталин в то время мог прекратить другим, более простым путем. Для этого было достаточно телефонного звонка Сталина в Агитпроп или редактору «Правды», этой газеты газет, на которую равнялись другие. Сталин в данном случае хотел остановить антисемитскую кампанию в прессе, но сделать это не лично, а через какую-то другую достаточно авторитетную статью в «Правде». Это было бы повторением того приема, который был использован Сталиным для остановки антинемецкой пропаганды незадолго до окончания войны.
В то время — это люди моего поколения помнят достаточно хорошо — главным антинемецким пропагандистом был Илья Эренбург, которому принадлежал лозунг «Убей немца!». Эренбург в период войны опубликовал в «Правде», «Красной звезде» и в других газетах больше тысячи ярких статей и очерков, которые всегда читались без равнодушия. Но он постепенно переходил от антифашистской к антинемецкой пропаганде. После вступления Красной Армии на территорию Германии это направление пропаганды одобряло насилие над гражданским населением. Именно в это время в «Правде» появилась большая статья тогдашнего начальника Агитпропа Георгия Александрова «Товарищ Эренбург упрощает» [548] , которая быстро остановила грубую антинемецкую пропаганду. Статья Александрова была заказана и одобрена Сталиным. Этот прием Сталин, очевидно, хотел повторить, показав, что он сам стоит в стороне от антисемитской кампании и «дела врачей».
548
Правда. 1945,14 апр.
Новый проект письма в «Правду» был готов и передан в Агитпроп Михайлову 20 февраля. Через Маленкова или иным путем он поступил на дачу Сталина в Кунцево 21 или 22 февраля в форме машинописного текста и готовой типографской верстки. В 1990-е
549
Против попыток воскресить еврейский национализм. И. Г. Эренбург — И. В. Сталину: Письмо в редакцию «Правды» // Вестник Архива Президента Российской Федерации. 1997. № 1. С. 141–146.
550
Там же. С. 143.
Письмо Эренбурга было прочитано Сталиным. Судя по его тексту, оно было написано и отправлено Сталину не 3 февраля, а в конце января, и при публикации дата поставлена ошибочно по каким-то отметкам. Эренбург начинает свое письмо сообщением, что «тов. Минц и Маринин ознакомили меня сегодня с проектом „Письма в редакцию газеты „Правда““ и предложили мне его подписать». Это могло происходить в 20-х числах января, так как подпись Эренбурга стояла одной из первых. Редакция журнала «Вестник АПРФ», которая опубликовала в 1997 году тексты письма Эренбурга Сталину и письма знаменитых евреев в «Правду», не имела представления о том, что в этом случае публикуется второй вариант письма в «Правду», а не тот, о котором сообщал Эренбург. То, что в действительности существовали не один, а два проекта — январский и февральский, не было известно до публикации книги Г. В. Костырченко в 2001 году. Только он по архивным материалам разобрался в этой проблеме и сравнил между собой тексты этих писем.
Костырченко отметил достаточно заметную разницу «шепиловского» варианта от «михайловского»: «Это была уже не прежняя вульгарная агитка, а вежливое приглашение „вместе… поразмыслить над некоторыми вопросами, затрагивающими жизненные интересы евреев“, преобразился и язык послания: исчезли „выродки“, „отщепенцы“, „шпионские банды“, испарились куда-то „еврейские буржуазные националисты“, не использовался даже такой ходовой пропагандистский штамп, как „англоамериканские империалисты“… Поскольку из послания был изъят призыв „самого беспощадного наказания преступников“, можно заключить, что Сталин отказался от намерения провести публичный процесс по „делу врачей“ (тем самым автоматически опровергается миф об открытом антисемитском судилище как сигнале к началу еврейской депортации)» [551] .
551
Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 681–682.
Однако и этот новый вариант письма в «Правду» так и не появился в печати до смерти Сталина. Костырченко считает, что Сталин все же не решился его публиковать. Однако отказ от публикации не означал, что Сталин намеревался возвратиться на старые позиции. «…Ибо как тогда объяснить, что накануне того, как его разбил паралич, с полос центральных газет исчезла воинственная риторика, неизменно присутствовавшая на них, начиная с 13 января 1953 г.» [552] .
Костырченко вполне прав в том, что текст письма в «Правду» стал в варианте Шепилова настолько умеренным, что его публикация означала бы полное прекращение антисемитской кампании в прессе. Сам Шепилов, который, безусловно, знал все детали этих событий и которому Сталин должен был дать совет, какой проект письма нужно составить, ничего не пишет в «Воспоминаниях» об этом важнейшем событии в своей деятельности. Шепилов вообще практически не обсуждает проблему «дела врачей» и его пропагандистского обеспечения в «Правде», хотя как главный редактор газеты он не мог остаться в стороне от политических событий января — февраля 1953 года. Письмо в «Правду» заканчивалось призывом к «сплочению всех прогрессивных сил еврейского народа», а также к созданию в СССР «…газеты, предназначенной для широких слоев еврейского населения в СССР и за рубежом».
552
Там же. С. 682.
В случае публикации этого письма со всеми авторами, в число которых входили Л. М. Каганович, И. Г. Эренбург, академики Л. Д. Ландау, С. И. Вольфкович, начальник атомного ведомства Б. Л. Ванников и министр тяжелой индустрии Д. Я. Райзер, конструктор самолетов С. А. Лавочкин, режиссер М. И. Ромм, музыканты Д. Ф. Ойстрах и Э. Г. Гилельс и многие другие всем известные имена, антисемитская кампания в прессе, привязанная к «делу врачей», была бы немедленно прекращена. Нельзя быть уверенным в том, что Сталин «передумал публиковать письмо». В тексте письма, найденного в архиве, были пометки, работа над ним еще продолжалась. То, что из газет исчезла вскоре «воинственная риторика», могло свидетельствовать о скором повороте, связанном с публикацией письма в «Правду». Следует, однако, подчеркнуть, что воинственная риторика исчезла из центральных газет не «накануне» паралича Сталина, а в понедельник 2 марта, именно в тот день, когда на дачу к уже парализованному вождю прибыла группа врачей, причем только русских. В этот день о болезни Сталина знали пока лишь его ближайшие соратники.