Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу

Семенов Юлиан

Мунго спрятал записку за отворот шапки и, не сказав ни слова, вылез из кабины, свистнул коня, который шел следом, и скрылся в ночи – будто и не было его.

СТАВКА УНГЕРНА НА ГОРЕ. Внизу палатки войск, обозы, кухни. Сомов спрашивает казака, попавшегося ему навстречу:

– Где барон?

Казак оборачивается, кивает глазами на большую юрту. Сомов входит туда.

Остановившись на пороге, видит Унгерна – в исподней рубахе, выпущенной поверх галифе. Тот склонился

над картой, вычерчивает что-то циркулем.

– Полковник Генерального штаба Сомов прибыл к вам из координационного парижского центра.

Унгерн вскинул голову, оглядел Сомова и сказал:

– А на кой вы мне здесь ляд, любезнейший?

– Простите?

– Я говорю: какого черта вы сюда приехали? Я ненавижу все связанное с Европой. Милюкову ручки жмут, Савинкова-цареубийцу лобызают. Нет белого цвета, остался один желтый, на него и надежда.

– Генерал, я прибыл только для того, чтобы координировать план общего выступления.

– А мне на ваш план плевать. У меня свой.

– Отличный от того, который мы готовили в Париже?

– Отличный, батенька, отличный.

– Что мне передать в Париж?

– Послушайте, Сомов, в человеках я чту только одно – наличие у них детскости, пусть анфан тэррибль, только бы анфан. Так вот, детишки наиболее распространенным жестом своим считают фигу.

И Унгерн показал Сомову кукиш.

– Генерал, вы прикажете мне вернуться в Париж?

– А это как хотите. – И Унгерн крикнул: – Доктора мне!

Пошел за ширму. Скрипнула кровать. Бросил на ширму рубаху, галифе.

В юрту вошел доктор. Унгерн из-за ширмы сказал:

– Знакомьтесь, Сомов. Доктор Баурих.

Доктор и Сомов обменялись рукопожатием. Доктор с саквояжем зашел за ширму, и оттуда раздался громкий шепот Унгерна:

– В левую колите, в левую.

В юрту вбежал казак:

– Ваше превосходительство, от Ванданева гонец. Семь кордонов хунхузов прошли, сегодня ночью будут воровать императора ихнего.

– Где они стоят? – спросил Унгерн из-за ширмы.

– У Черного дуба.

– Скажите Ванданову, что завтра утром император должен быть здесь. Без императора мы не можем начинать штурм Урги.

Посыльный выбежал из юрты. Следом за ним, пожав плечами, вышел Сомов. Он сел на маленькую скамеечку возле юрты, закурил, наблюдая за тем, как казаки кончали разгружать машины с оружием.

Из юрты вышел доктор, посмотрел на растерянного Сомова и спросил:

– Возвращаетесь в Париж? Завидую.

Сомов поглядел на доктора, спросил:

– Что вы желтый такой?

– Малярия треплет, помирать пора.

– Странно, – сказал Сомов, – я не знаю больших пессимистов, чем доктора, врачеватели людских недугов. Боже мой – помирать пора!

Сомов достал блокнот и записал:

«Барон составил новый план выступления

против Советов. Миссия моя пока проваливается. Но в интересах общего дела придется задержаться, с тем чтобы выполнить ваше задание по координации общих выступлений против Кремля. Постараюсь в ближайшее время дать о себе как-нибудь знать.

Сомов».

Он спрятал эту записку в конверт и написал адрес: «Париж, рю де Ришелье, 17, Простынкину. Срочная телеграмма» – и протянул шоферу вместе с деньгами.

– Немедленно отправить из Харбина.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие.

ВЕЧЕР. Юрта близ черного, разбитого молнией дуба.

Старик монгол сидит возле люльки, укачивая ребенка. Ванданов – сейчас в халате без погон, в лисьей шапке, надвинутой на глаза, – мечется из края в край юрты, то и дело поглядывая на часы.

Старик напевает внуку:

Назови мне трех далеких,И ответил старец внуку:Солнце мертвому далеко,Дом далек коням усталым,Дня конец – голодным людям.Назови мне трех небывших,И ответил старец внуку:Крыши не было над морем,Пояса у гор высокихИ столбов, державших небо.

Отворился полог юрты, и вошли четверо разгоряченных бурят – все из личной охраны Унгерна, те самые, которые сопровождали Унгерна и Ванданова к старику настоятелю в монастырь Дамба Доржи.

Олин из охранников достал из-за пазухи большой ключ, протянул его Ванданову:

– Точный слепок.

Ванданов схватил ключ, ощупал его со всех сторон, сел возле очага, выдохнул облегченно и сказал:

– Ну вот, теперь можно считать – главное сделали.

Охранник сказал:

– Только пришлось ему еще сорок тугриков уплатить. У нас было тридцать, десять мы ему должны.

Ванданов пожал плечами, усмехнулся, достал деньги, дал их охраннику. Тот, попробовав на зуб, спрятал за пазуху.

– Резиной копыта обтянули? – спросил Ванданов.

– Да.

– Жеребчика Дамбреля не берите, он ржет, всех переполошит.

– Хорошо.

Отворился полог юрты, и вошел Мунго – глаза запали, лицо, одежда, сапоги запыленные. Старик бросился к нему, кланяясь на каждом шагу. Ванданов удивленно посмотрел на старика, потом на Мунго – что это за гость важный прибыл?

Старик усадил Мунго, полез куда-то в маленький шкафчик, достал оттуда самую почетную чашку для гостей – серебряную, с инкрустациями, – налил в нее чай и с поклоном протянул путнику.