Некоторые женщины не будут ждать
Шрифт:
— И что он сделал?
— Там рядом с домом есть каменная стена. Когда Бикнел вышел, он вложил бумаги в одну перчатку, скатал обе перчатки вместе, засунул их в отверстие в стене и заткнул отверстие еще одним камнем, который валялся под стеной.
— А что в этих бумагах, ты не знаешь?
— Нет. Может быть, и Бикнел как следует не знает. Он взглянул на них лишь мельком, но вещь, видимо, ценная, что-то из того, что он искал.
— Что-нибудь еще? — спросил я.
— В шкафу было много катушек с пленками, — ответила Берта, — и магнитофон для их прослушивания. Я так думаю, часть пленок были чистые,
— Теперь полицейские их найдут, прослушают и наедут на Мириам Вудфорд, как самосвал, может, еще сегодня. Дальше, что еще?
— Вот теперь, — запинаясь сказала Берта, — осталось то, что меня больше всего беспокоит. Ты знаешь, Дональд, наверно, я совсем сбрендила.
— Говори же, — нетерпеливо сказал я, — у нас мало времени. Выкладывай начистоту. От твоего самобичевания уже лучше не будет.
— Пока что я держалась в рамках — закон нарушал Бикнел.
— Не считая того, что ты тоже вошла внутрь.
— Верно, вошла, но я, по крайней мере, ничего не трогала.
— Так, дальше.
— Но затем я начала трусить, отчаянно трусить, — проговорила Берта.
— Вовремя, — заметил я.
— Я сказала Бикнелу, что выйду наружу, послежу за обстановкой и, если появится полиция, я ему свистну.
— И что ты сделала?
— Вышла.
— Оставив Бикнела внутри?
— Да.
— Продолжай же, — теребил ее я. — Ты ведь что-то хочешь сказать, говори же ради Бога.
— Я заметила это, уже когда выходила. В маленькой прихожей стоял шкаф с книгами, и одна книга на полке слегка высовывалась из общего ряда. Наверно, я могла бы похвастаться своим зорким взглядом сыщика, но на самом деле это было не так. Просто женский инстинкт, привычка домашней хозяйки. Черт побери, ты только не смейся, у меня тоже есть женские инстинкты!
— Я и не смеюсь.
— Это оказалась фальшивая книга! Как только я за нее взялась, я почувствовала, что с ней что-то не так. И я ее вытащила! Только снаружи это была книга, а внутри, под обложкой, страницы были вырезаны.
— Быстрее, — еще раз поторопил я. — Повторяю, у нас мало времени. К черту подробности, должны же мы понять наконец в чем дело!
— Бикнел был в другой комнате, шарил там по всем углам. — Берта никак не внимала моим призывам. — Как только я взялась за книгу, я почувствовала, что у нее какой-то не тот вес. Я попыталась запихнуть ее на место, но второпях ничего не получилось. Тогда-то я и раскрыла ее и увидела, что книга была только снаружи. А внутри, где все было вырезано, лежала обычная кинокамера.
— И все?
— Все, — сказала она.
— Что же ты с ней сделала?
— Прежде чем что-нибудь делать, — ответила Берта, — я вынесла кинокамеру на свет и внимательно ее рассмотрела. И тут я вдруг поняла, что везде и на всем оставляю отпечатки пальцев. Я схватила носовой платок и оттерла эту книгу, как могла. Потом взялась за кинокамеру и поняла, что и на ней везде мои отпечатки и удалить их практически невозможно.
— И что ты сделала?
— Я украла эту кинокамеру, а фальшивую книгу поставила обратно на полку.
— А что ты сделала с камерой?
— Понимаешь, — ответила она, — я боялась, что полицейские могут меня обыскать.
— Оставив на ней отпечатки пальцев?
— Нет. Я, конечно, вытерла ее, как могла, но все равно очень беспокоюсь. Может быть, что-то и осталось. У меня же не было перчаток.
— Что потом?
— Потом вернулась на крыльцо и тут же услышала приближающийся звук сирены. Я подала сигнал Бикнелу, и он вышел. Я спросила, нашел ли он что-нибудь еще, и он ответил, что нет, только эти бумаги.
— Которые он спрятал?
— Нет, они еще были у него. Как раз в этот момент он и вложил их в одну перчатку, скатал перчатки вместе, засунул в дырку в каменной стене и заткнул другим камнем, который валялся на земле. Наверно, этот камень и выпал раньше из стены.
— А про камеру ты Бикнелу не сказала?
— Дональд, — торжественно произнесла она, — я не говорила про камеру никому на свете и никому не скажу. Если ее найдут, я буду отпираться до последнего. Конечно, я поступила глупо, но мне вдруг пришло в голову, что в ней может быть какая-нибудь важная пленка, может быть, что-нибудь, что он использовал для шантажа. — Она замолчала и умоляюще посмотрела на меня. — Дональд, ты же такой смелый и находчивый! Ты сможешь достать эту пленку и отдать ее проявить. Полиция будет следить за Стивом Бикнелом и за мной, но у тебя-то ведь будет возможность съездить туда и отличиться.
— Почему же ты не сказала про камеру Бикнелу? — переспросил я.
— Чтобы оказаться во власти этого скрипучего козла? — взорвалась Берта. — Какого черта мне самой лезть в петлю? Ты про нее знаешь, я про нее знаю, теперь еще Бикнел будет знать! Или, может, ты думаешь, что когда дело дойдет до расчета, Бикнел скажет: «А еще, миссис Кул, раз вы рисковали своей лицензией и совершали противоправные действия, чтобы мне помочь, я хочу дать вам небольшую надбавку»? Вот уж хрен! Он будет иметь на меня компромат, достаточный, чтобы лишить меня работы. Он такой вредный и сварливый, что непременно постарается это использовать против меня. А я сама хочу быть вредной и сварливой, хочу иметь возможность строго на него смотреть и напоминать при случае, что это он нарушил закон, когда вошел в дом и там рыскал.
— А ты не рыскала?
— Я была достаточно осторожна: стояла в дверях и наблюдала.
— Значит, что делал Бикнел, пока ты ходила засовывать камеру в почтовый ящик, ты не знаешь?
— Он продолжал поиски.
— Я имею в виду, ты не знаешь, что он нашел.
— Он сказал, что больше ничего не нашел.
— Ну, это он сказал. Но ты этого не знаешь.
— Не знаю.
— Ладно. Расскажи подробнее, где там в стене лежат эти перчатки.
— Справа от дорожки, идущей вверх, футах в десяти; это примерно две трети дорожки. Там на одном камне пятно белой краски, и перчатки как раз под этим камнем.