Некроинтернационал II
Шрифт:
— Потому дикая нежить и нападает на живых — стремится добраться до праны, — сказала она и отошла в сторону, покачивая полными бедрами.
Пара десятков неофитов мужского пола проводили ее голодными взглядами. Впрочем и женского тоже…
Что это она делает? Проводит на нас эксперименты с массовым гипнозом? Или просто издевается? Соблазнить молодого неофита — дело несложное, наверняка многие сегодня проведут ночь, закрывшись в туалетной комнате…
— Что встали? Беритесь за вороты и наливайте жидкость вон в те бочки, — неожиданно выкрикнула она и с наших глаз мигом слетела «розовая»
Мы даже забыли об опасности появления дикой нежити. И зря. Едва мы с Вейном распечатали один колодцев, как наружу выскочило жуткое костяное чудовище. На человека, лишенного плоти, оно походило меньше всего. Скорее несуразный костяной еж, со множеством голов и конечностей, торчащих из его тушки под самыми необычными углами. Тварь взлетела в воздух на добрых полтора метра, и я почувствовал исходящую от него лютую злобу и потусторонний голод.
Стоявшая чуть поодаль Ним испуганно отскочила в сторону, а Селин наоборот подхватила какой-то багор с лезвием на конце и приготовилась к бою.
Однако стоило чудищу дернуться в нашу сторону, как Елена Мирро щелкнула пальцами и тварь мигом накрыла белая энергетическая сетка. Существо повалилось на каменный пол и принялось ожесточенно извиваться в своих путах.
— Естественная химеризация! Интересный экземпляр созрел, пожалуй, стоит изучить, — задумчиво произнесла магистр, попирая одну из голов твари носком белой туфли.
Вскоре в зале появились два смерда с искусственно выбеленными костяками и утащили "ежа" в одну из лабораторий кафедры анимации.
Больше эксцессов не было, видимо вся злая энергия ушла на создание этой твари. Мы принялись крутить воротки и черпать прозрачную и плотную, как кисель, субстанцию некрогеля. На удивление, пахла она совершенно нейтрально, присутствовал небольшой сладковатый аромат, но после саркофагов с трупами, он уже никого не трогал. У меня появилось навязчивое желание попробовать ее на вкус, но я постеснялся делать это в компании Петера и Вейна.
К концу операции неожиданно очнулся Патрик и дико заверещал от ужаса.
— Выглядит, как выкидыш мертвой свиньи, изнасилованный бешеными шакалами, — поморщившись, констатировала Ним.
— Точнее не скажешь, — с довольной ухмылкой согласился я.
Мне хоть и довелось искупаться в канализации, но…поверьте, этому парню досталось куда больше. Как бы бедняга умом не тронулся.
Завершив забор некрокиселя, вся компания штрафников под конвоем магистра Мирро выдвинулась в корпус "эпсилон", целиком отведенный под кафедру анимации.
Корпус "эпсилон" выглядел печально и мрачно: некогда красные, а ныне закопченные до неузнаваемости кирпичи фасада; зарешеченные, давно не мытые окна и главный вход, искусно оформленный костями из человеческих конечностей. Над дверью три черепа, источающие из глазниц мягкий магический свет. На коврике доброжелательная надпись: "живым здесь не рады." В моей душе сразу расцвела симпатия к этому месту.
Выстроившись в колонну, мы вошли внутрь, аккуратно везя перед собой тележки с проклятой мертвечиной и бидоны с некрогелем. Повредить или расплескать материал было страшно. Ведь за преждевременную порчу материала Мирро обещала запереть виновников на неделю во "2-м хранилище".
Внутренняя обстановка оказалась не менее дружелюбной — темный просторный холл в обрамлении дубовых панелей, замызганные серые ковры с абстрактными узорами, на стенах гобелены с изображением жутких казней и по центру — оно. Пирамида, сложенная из отбеленных черепов и костей. Жуткое и величественное зрелище, невольно заставляющее задуматься о смысле жизни и…смерти. Снизу, на подставке, табличка: "Монумент жертвам IVго вероломного вторжения коалиции Оси и Союза".
— Чтить память предков — это хорошо, но здесь же столько материала пропадает… — покачав головой, произнес Петер.
— Тебе-то что? Будешь в своих телегах ковыряться и горя не знать! — не упустила своего шанса Ним.
— Все крупные сражения не обходятся без проклятий, наверняка и здесь нечто подобное, — ответил я, разглядывая крупную крысу, осторожно выглядывающую из глазницы одного из черепов на вершине пирамиды. — Бракованный материал, для дела не годен — вот из него и лепят памятники.
Гремя тележками, мы двинулись дальше. Я ожидал очередного спуска под землю — где ж еще эксперименты над нежитью проводить? Разумеется — в сыром мраке подземелий! Но нет, вместо этого, мы поднялись на третий этаж и вошли в просторную аудиторию-лабораторию. Под потолками мерцали яркие лампы, от света которых мелкие ранки на моей коже начали зудеть. Дезинфекция? Хм, интересно… В помещении располагались полтора десятка секционных столов со странными отверстиями в столешницах. Из них отходили прозрачные шланги, ведущие в трубы, расположенные под полом.
— На случай, если пациент обгадится во время операции, — решил пошутить Вейн.
— Смотри сам не обгадься, когда увидишь, как препарируют трупы! — поддержала его Ним.
— Тут же все пациенты мертвые, чем они, по-твоему, гадить будут? — возмутился Петер.
— Мало ли, при жизни-то они чем-то питались, вдруг не всё вышло… — Вейн пожал плечами, на девичьи колкости он благоразумно не обращал внимания.
К слову, два моих товарища неплохо сошлись. Оказалось, что они родом из одного графства и у них даже имелась пара общих знакомых. Жаль мы были в разных группах и на занятиях пересекались достаточно редко. Впрочем, в следующем году мы всё равно окажемся на разных факультетах.
Мы разместили баки с некрогелем и тележки с мертвечиной в помещении и принялись ждать запаздывающих адептов-практикантов. Они явились ближе к 11 часам вечера и немедленно заняли свои места возле столов. Каждый принес с собой объемный саквояж, и теперь выкладывал разнообразные хирургические инструменты на специальный столик. Я увидел интересный набор скальпелей, несколько видов пил, зажимы, кусачки и даже пару ручных дрелей. Закончив с инструментами, практиканты принялись облачаться в фартуки из прорезиненной темно-зеленой материи, такие же шапочки, перчатки и высокие защитные сапоги. Прежде чем их лица скрылись за широкими очками-масками, я смог узнать в одной из адепток свою должницу — "монохромную" Рисс. Ее лицо всё так же было мертвенно бледным, глаза утопали в тенях, а губы заманчиво блестели от черной как бездна помады. Я помахал ей рукой и получил в ответ хитрую улыбку.