Некроинтернационал: Неофит

Малиновский Алексей Фёдорович

По бокам переулка виднелись двери черных выходов каких-то заведений — я подбежал к первой и принялся бешено колотить в нее руками и ногами. Бестолку. Никто и не подумал открывать. Со стороны бомжа раздался тихий злорадный смех. Я резко повернулся в его сторону, но тело лежало также неподвижно, будто он и вовсе был мертвым.

С улицы слышались свистки приближающихся жандармов. Их звуки были похожи на крики чаек, сообщающих своим сородичам о добыче. Стая хищников собиралась со всех окрестных улиц, собираясь устроить пир на моем бренном теле.

Посреди тротуара обнаружился канализационный люк закрытый на массивный навесной замок. Говорят, император угрохал на создание этого подземного чуда сотни тысяч гемов, если не миллионы! Еще лет пятьдесят назад

никакой канализации в Дождеграде не было и все нечистоты смердящим потоком текли по специальным желобам, расположенным на обочинах дорог и сливались прямо в реку. Одним жарким безветренным летом, когда температура на градуснике побила все мыслимые рекорды, вонь достигла таких масштабов, что даже в императорском дворце стало нечем дышать. Вот он и расщедрился: нанял целый полк инженеров, взял за шкирку магов, просиживающих задницы в своих лабораториях, и заставил работать над проблемой. Они создали огромную систему коммуникаций, отводящих дерьмо за территорию города, и, похоже, это был мой единственный шанс сбежать!

Я прислонил серп к дужке замка и, с силой надавил. Пусть и с трудом, но метал, поддавался. Будто режешь ножом подмороженное мясо. Об этой особенности моего артефакта я узнал далеко не сразу. После получения новой жертвы, его лезвие на время приобретало необычайную плотность и остроту, позволяя разрезать любые материалы. Через несколько секунд дужка разошлась на две половинки, и я откинул замок в сторону. Рыча от боли, я с трудом поднял тяжелую чугунную крышку и посмотрел вниз.

Из темного чрева густо пахнуло нечистотами, внизу виднелся далекий канал с журчащей водой — то что надо! Едва я приготовился к спуску, как в переулок закатился патрульный мобиль жандармерии и на миг ослепил меня фарами.

— Эй, а ну стой! А ну-ка повернись! — закричал полицай, на ходу выпрыгивая из машины.

— Держи ублюдка, нельзя его упустить! — поддержал его второй.

Мне не осталось ничего иного, как ухватиться за ржавые железные скобы, выпиравшие из стены колодца и начать быстрый спуск вниз.

— Лови его, это тот самый!

Глава 16

Спустившись вниз, я оказался на небольшой каменной дорожке, идущей сбоку от канализационного канала. Смердело здесь не в пример сильнее, чем наверху, создавалось впечатление, что сюда сливалось не дерьмо со всего города, а концентрат из гниющей плоти. Может, поблизости скотобойня? Если бы не многочисленные опыты над животными и людьми, которые мы проводили вместе с учителем, я бы наверняка упал в обморок от одного этого запаха. Стены и потолок тоннеля покрывал мох, тускло фосфоресцирующий голубым светом. Слышал, что его специально разводят в подобных местах для освещения, но эффект был крайне низким. Да чего там — ни хрена не видно, будто в задницу к идрису забрался! Я нащупал в кармане сюртука фонарь-люмос. Так и знал, что пригодится! Интуиция — страшная вещь! Может у меня талант к прорицанию? Говорят с таких неосознанных догадок всё и начинается…

Я активировал фонарь, запустив в него энергетический импульс. Теплый желтый свет озарил грязные, покрытые мерзкой бурой слизью стенки канализационного канала. По воде медленно плыл белесый разбухший труп. На нем сидела здоровенная серая крыса и, с аппетитом, объедала его лицо. Лучшего места для романтических прогулок и не придумаешь! Может пригласить сюда Рисс? Думаю, ей понравится, еще и материала для экспериментов наберет…

Раздавшиеся сверху голоса жандармов вывели меня из ступора: нужно бежать. Кажется, они решились спуститься вниз. Я осторожно зашагал по склизкой дорожке, опасаясь поскользнуться и оказаться в канале с нечистотами. В таком дерьме и тонуть не нужно — умрёшь от одного заражения!

Почувствовав уверенность, я быстро продвигался вперёд, сворачивая в первые попавшиеся ответвления тоннеля. Они были похожи друг на друга как однояйцевые близнецы: никаких табличек или указателей, лишь вездесущая слизь, мох и едкий запах безысходности. Схема канализационных ходов напоминала здоровенный

круг сыра со множеством дырок, расположенных в случайном порядке. Как тут рабочие ориентируются? Должен ведь кто-то обслуживать это подземелье? Но главное: как я отсюда выбираться буду? А, Идрис! Если меня поймают, это уже не будет иметь значения. Уж лучше утопиться в дерьме, чем попасть в застенки тайной канцелярии!

Я надеялся, что жандармы потеряют мой след и отстанут, но они шли за мной по пятам, будто с ними была поисковая собака! Как такое возможно? Я прошел уже минимум пару десятков поворотов, постоянно меняя направление движения. Я уже и сам не понимал, куда двигаюсь, а они всё не отставали! Неужели успели изобрести артефакт-нюхач и поставить его на вооружение полиции? Меня осенила неожиданная догадка. Я опустил луч фонаря вниз и себе за спину — на грязной влажной дорожке виднелись отчетливые следы.

— Твою ж мать! — голова со всем не варит, я обреченно выругался.

И что теперь делать? Я ведь не смогу от них скрыться! Игра в догонялки окончится явно не в мою пользу… Нырять в это зловонное месиво? На миг в моей голове даже промелькнула странная мысль, что важнее: собственная гордость или жизнь? Отгоняя дурные мысли, я пару раз хлопнул себя по щекам. Когда я успел стать таким чистюлей? Вся моя жизнь — один большой заплыв через море человеческих пороков. Стоит ли бояться физической грязи тому, кто давно утонул в нечистотах духовных?

Я тяжело вздохнул, будто идущий на смерть каторжник, выключил магический фонарь и убрал в карман. Снял сюртук и стянул с ног грязные сапоги, свернув всё в один ком — перекинул его на другую сторону канала. Сглотнув ржавую слюну, я задержал дыхание и скользнул вниз в мутную жижу. Зловонная вода немедленно пропитала одежду и потянула на дно, шепча мне в уши: здесь твой дом, здесь самое место для грязи, просто смирись и опусти руки… Плыть было неожиданно тяжело, будто мои руки и ноги опутали чугунные цепи. Странные чужеродные мысли продолжали лезть в голову, мутя сознание и нарушая координацию движений: зачем бороться, если в жизни нет смысла? Зачем продолжать мучить себя? В снах нет грязи, они чисты и невинны. В забвении нет крови, нет убийств, нет грехов, нужно лишь закрыть глаза и плыть по течению… Навалилась сонливость и апатия. С трудом, но я держался. В глубине душе я всегда знал: моё место наверху и эти грязные ступени — лишь начальный период моей жизни, лишь подножие лестницы. Сдаться — вот самое страшное преступление, что может совершить человек. Наглотаться дерьма и грезить о счастливой жизни, что может быть глупее? В голове звучали строчки неизвестно откуда пришедшей песни: не пройдя преисподней, вам не выстроить рай…

Несколько десятков шагов, что я проплыл по каналу, дались мне невероятно тяжело, будто я всю ночь разгружал вагоны со щебнем. И лишь выбравшись на "сушу" у перекрестка, я смог сбросить липкий морок пораженческих мыслей. Они стекли с меня вместе с грязной водой, оставив в голове легкую пульсирующую боль. Что это вообще было? Встряхнув головой, я осмотрелся.

Здесь сходились сразу четыре тоннеля и были спуски к "воде". Кожу щипало будто я пробежал голышом по крапиве. Что ж за гадость растворена в этой воде? Неужели сливают отходы с химических заводов? В горле стоял ком, и лишь колоссальным усилием воли я удерживал содержимое желудка внутри. Одно дело стоять рядом с полуразложившимся трупом и совсем другое — нырять в бульон из его остатков. Тут никакой выдержки не хватит! Пробежавшись по холодным камням до своих вещей и, натянув сухую одежду на себя, я затаился за стенкой второго тоннеля. Здесь как раз оказалась удобная затененная выемка, скрывавшая меня от глаз сторонних наблюдателей. Хотелось узнать, что будут делать жандармы. Сомневаюсь, что решатся повторить мой подвиг. Или сунутся вниз и захлебнутся в собственной блевотине? Тогда мне удастся вернуться к открытому люку и спокойно вернуться домой. Я тихо рассмеялся. Журчала мутная вода, с потолка что-то капало, мох тускло светился. Запахи уже не чувствовались. Стресс заставил организм адаптироваться.