Некромант из провинции (Шериф для мертвецов)
Шрифт:
Дикий вопль прорезал тишину над улицей Станиславского. Звякнул об асфальт выпавший из руки грабителя нож. Забыв и о "петушке", и о терзавшей его изнутри жажде, Толян отчаянно пытался сбить огонь, кусавший его снаружи.
Но не простое то было пламя. Подселенов не замечал, как тот, кого он собирался ограбить, одно за другим произносит какие-то слова, смысла которых Толян не понял бы, даже если расслышал. Вытянув левую руку вперед и растопырив пальцы, Ян медленно поворачивал кисть слева направо, читая заклинание, делавшее огонь яростнее и жарче. Через мгновение вся верхняя часть тела разбойника была охвачена волнистыми оранжевыми языками.
— Помогите! Убивают! — рухнув на колени, что было сил заверещал Толян. В этих местах такие крики были обычным делом и служили верным сигналом для редких ночных прохожих — настало время резко изменить маршрут. Да только не было никого поблизости в этот, ставший роковым для Анатолия Подселенова час.
— Аааааааааа! — алкаш в отчаянии повалился на тротуар, извиваясь всем телом в тщетных попытках погасить огонь. Но ненасытный рыжий зверь даже не думал отступать, ведь его подпитывала волшебная энергия, текшая из кончиков пальцев Грушницкого. Плоть человека начала отслаиваться от костей, а еще через мгновение огонь стал таким жарким, что она уже плавилась, как тающий воск. Сквозь спину проступили очертания ребер и позвоночника. Послышались отвратительные звуки лопающихся кишок. Крики умирающего грабителя стихли до нечленораздельных хрипов и бульканья. Уже не человек — а полуживое костно-мясное месиво копошилось на асфальте у ног Яна Грушницкого.
Крышка черепа Подселенова взорвалась, и на асфальт выскользнул дымящийся мозг. Ян с наслаждением впечатал в него подошву своего сапога.
Заклятие, действию которого он подверг уличного негодяя, звалось "Адские муки" в переводе на русский, и — "Тор-мен-Гадес" на древнем Наречии. Отличительной особенностью этого процесса являлся тот факт, что человек был жив все время, пока горел — вплоть до того момента, когда расколовшийся череп исторг наружу свое содержимое.
Грабитель перестал существовать, но огонь продолжал свое дело, пожирая уже сгоревшие кости и комки плоти. Через несколько минут от Толика Подселенова не осталось даже пепла. Лишь здоровенное черное пятно на асфальте напоминало о полыхавшем здесь только что живом факеле.
"Вторая блистательная победа всего за одну ночь, — с удовольствием подумал Ян, переступая через него. — И так будет с каждым, кто встанет у меня на пути".
Все-таки, пьянство до добра не доводит. Как оказалось, даже вполне умеренное употребление спиртного способно сыграть с человеком весьма и весьма дурную шутку…
Именно это нынешней ночью приключилось с Егором Киреевым.
Должно быть, Грушницкий заранее подготовился к такому развитию событий. Воспользовался каким-либо отваром, заклинанием или артефактом — да теперь уже неважно, чем конкретно — чтобы не пьянеть. Егор заметил это, за несколько минут до того, как Ян на него напал. Но выводов никаких не сделал. Дружба, мать ее так…
Хотя, если разобраться, то именно их дружба помешала Яну убить Киреева. Седой некромант лишь обездвижил его: серебряные молнии, которые Егор в первую секунду принял за составляющие некоего смертоносного заклятия, оказались цепями-уроборосами. Они сбили Киреева с ног и приковали его руки к ножкам стула, а ноги — стола. Защититься Егор элементарно не успел. По банальной, в общем-то, причине.
Он был слишком пьян для этого.
— Прости, Егор, — печально сказал Ян, стоя над распростертым на полу телом друга. — Так было нужно. Я не мог допустить утечки.
Киреев был чересчур нетрезв, чтобы сопротивляться, но недостаточно — чтобы не понимать безнадежности своего положения. Поэтому Егор не стал ерепениться.
— И этот человек только что напоминал мне о ценностях дружбы, — усмехнулся он. — А теперь ты убьешь меня…
— Нет, — возразил Ян. — Не убью. Именно потому, что ты — мой друг.
— Тогда, может, и змеек уберешь? — улыбнулся Егор. — Тесновато.
— Я не настолько наивен, — покачал головой Грушницкий. — Ты знаешь о моих планах. Ты заявил, что хочешь мне помешать. Я не хочу убивать тебя, поскольку для этого ты мне слишком дорог. Но и позволить тебе воспрепятствовать моим действиям тоже не могу, — Ян развел руками. — Поэтому до тех пор, пока я не закончу, ты должен будешь находиться здесь. Связанный.
— А с голоду не помру? — осведомился Егор. — Все-таки, собрать армию мертвых — не одного дня дела. Если, конечно, они не связаны какой-нибудь древней клятвой, исполнение которой ты вправе с них стребовать…
— Но и не месяца, — отрезал Ян, то ли проигнорировав шутку, то ли просто не поняв ее. — А мне, к тому же, придется теперь поторопиться. К тому моменту, как все будет готово, ты, конечно, изрядно проголодаешься, но не умрешь.
— И на том спасибо, — невесело улыбнулся Егор. — Не ожидал я от тебя такого, друг.
— Все меняется, — пожал плечами Ян. — В том числе и характер некоторых некромантов. Ладно. Мне нужно идти. Но прежде стоит, наверное, еще немного подстраховаться.
"Подстраховка", о которой говорил Ян, заключалась в наложении на Егора временного проклятия под названием "Истинное Горе", на несколько дней лишавшего Киреева возможности получить помощь от какого-либо человека или мага. Даже если б Егор смог вдруг освободиться и дозвониться, скажем, до Орвиланда, обстоятельства все равно сложились бы так, что тот не смог поучаствовать в этом деле. И это в самом лучшем случае…
Киреев, правда, сразу приметил слабину в наговоре Яна. Но сообщать тому, конечно, не стал — авось, это преимущество ему еще пригодится.
Грушницкий не ограничился "Истинным Горем". Он предупредил Егора, что запечатает двери и окна его дома непроходимым магическим экраном. То есть, если б Егору-таки удалось совладать со змеями, единственной дорогой на свободу оставалась для него каминная труба…
"Что ж, ты хорошо подготовился, как я погляжу, — подумал Егор. — Все эти навыки были далеко не основными у нас на факультете, а ты используешь их с ловкостью заправского мага-доминатора".
— Когда я закончу, то вернусь за тобой, — стоя на пороге кухни, пообещал Ян. — Ты станешь моей правой рукой, независимо от того, хочешь или нет.
"Да что с ним? — изумленно подумал Киреев. — Ты же не был таким, Ян! Даже намеком не позволял заподозрить в тебе что-то подобное. Или просто… настолько хорошо маскировался?".
Грушницкий вышел. До Егора донесся грохот входной двери. Через некоторое время с улицы послышались новые звуки — Ян, как и собирался, начал накладывать защитные экраны. Даже сквозь занавески было видно, как на окна ложится бордовая пелена, отбрасывающая тусклые отсветы на все помещение. Судя по цвету, преграды то были не простые, а смертельно опасные. Они не только мешали пройти, но и испепелили бы любого, кто осмелился к ним прикоснуться.