Некромант на охоте
Шрифт:
— О чем разговор!
— Тогда давай. А мы поохотимся на «темного», пока он один и ослаблен. Когда еще такой случай представится? Надо же выяснить, что случилось с нашими братьями… да и месть — святое дело. Чтобы какой-то зарвавшийся упырь поднимал руку на «светлого» недоучку?
— Ты ничего не видел, — с такой же хищной усмешкой обернулся второй шестикурсник к недоумевающему дежурному. — И не слышал, к тому же. Здесь никого, кроме нас, не было до самой ночи. Усек?
Дежурный искривил губы и, мрачно зыркнув исподлобья, отвернулся к управляющему шару, демонстративно занявшись перенастройкой защитного купола.
— Молодец, — похвалил его старший. —
— А то! — ухмыльнулся его приятель и, хлопнув недовольно молчащего дежурного по плечу, поспешил покинуть полигон, направившись на слабые отзвуки недавно творимой магии, на смену которым пришли звуки нешуточной борьбы. — Давай в темпе. Они не должны далеко уйти.
— Эй! А как же мы?! — вскрикнули приятели молодого графа, который тоже рысцой двинулся в ту сторону, где недавно пропал Невзун, но перед этим знаком велел им остаться на месте. — Нам-то что делать?!
— Продолжайте тренировку. Мы застолбили полигон до отбоя, вот и докажите, что не зря. Пятерым там делать нечего. А вот должок, Филипп прав, стрясти нужно. Зег, ты со мной?
— Впереди тебя бегу, не видишь, что ли? — расхохотался Кон, на ходу встряхивая руки, с которых на пробу слетело несколько оранжевых искр. — Не поверишь, я так хочу пообщаться с нашим неуловимым «темным» другом, что от нетерпения аж весь горю!
— Смотри, не спались раньше времени, — фыркнул его приятель, ускоряя шаг и с предвкушением глядя на густые заросли, из которых все еще доносился шум потасовки. Видимо, Алес, оставшись на время без магии, решил проучить наглого «светлого» обычным способом — с помощью кулаков, так что у худосочного Невзуна просто не оставалось шансов.
— И не надейся! Я слишком давно ждал этой возможности, чтобы все испортить! Ты ловчую сеть приготовил?
— Конечно. Я еще не забыл, как этот урод трепыхался в прошлый раз…
Дежурный хмуро проводил исчезающих старшекурсников и с удвоенным вниманием занялся управляющим шаром. А что? Его дело маленькое — стоять в сторонке и не лезть куда не просят. Тем более, что с шестым курсом на его жалком четвертом особенно не поспоришь. Да и вступаться за «темного» он всяко не станет. А что касается Невзуна… не стоило ему ссориться с де Региллем. И не следовало на него чихать… в буквальном смысле слова… посреди переполненной столовой. После такого никто не удивится, если в процессе охоты на «темного» у рыжего наглеца как бы случайно образуется парочка лишних синяков. А если и будет их немного больше, то все без сомнений спишут на так удачно подставившегося Алеса. Пятеро свидетелей охотно подтвердят, что он напал на беззащитного. И никто потом не посмеет сказать, что у «светлых» не было морального права заступиться за молодого коллегу. Тем более, что Алес, если, конечно, не хочет вылететь из Академии и получить на дар Закрывающую Печать, жаловаться не станет, а Невзуну всяко придется помалкивать.
Так что не было тут никого — старшие все просчитали правильно. А значит, и повода для тревоги больше нет.
Успокоившись на этот счет, дежурный с облегчением вернулся к своим обязанностям, накрыв очерченный поединщиками участок плотным защитным куполом. А когда услышал раздавшийся неподалеку чей-то сдавленный крик, удовлетворенно кивнул: все, словили придурка. Теперь парней можно в башню не ждать — раньше полуночи они точно не вернутся. Осталось только предупредить Снудера и надеяться, что в этот раз «темный» так легко не отделается.
Глава 4
«Больше всего на свете я не люблю промахиваться…»
Когда я вошел, оба шестикурсника уже пришли в себя и, мелодично позвякивая цепями, пытались приподняться с секционных столов. Взъерошенные, обнаженные по пояс, предусмотрительно разутые, но пока не понимающие, что происходит. Испуга на их лицах еще не было — проверить резервы они явно не догадались — а вот злости и непонимания хватило бы на целый курс. Причем, судя по шальным взглядам, кидаемым на увешанные всевозможными инструментами стены и жарко пылающий в углу очаг, больше всего их интересовало, каким образом и, главное, когда они успели переместиться из окрестностей полигона в это неуютное помещение.
На звук открываемой двери оба отреагировали ожидаемо: напряглись, приподняв головы, разглядев, кто зашел, слаженно дернулись, а затем так же наперебой заорали:
— Ты труп, Невзун!
— Я тебе сердце вырежу!
— Ты у меня сдохнешь так, что «темные» будут рыдать от зависти!
— Да я тебя…
Пригладив мокрые волосы и мельком наложив на крикунов простенькое заклятие молчания, я закрыл за собой дверь, неторопливо прошел к пылающему очагу, поворошил заалевшие угли и, отойдя в сторонку, принялся так же неторопливо разоблачаться. Не обращая внимания на слаженное мычание за спиной, подчеркнуто медленно снял и аккуратно сложил на стуле вычищенную мантию, закатал рукава рубахи до локтей… не люблю, знаете ли, пачкаться понапрасну, да и узоры на моей коже выглядят специфически… затем снял с крюка кожаный фартук и все так же неспешно переоделся, придирчиво проследив, чтобы на поясе не образовалось ни единой складочки.
Затем, упорно игнорируя изменившуюся тональность воплей, подошел к стоящим рядышком столам и, придирчиво осмотрев бьющиеся в припадке ярости жертвы, одним точным ударом в висок заставил одного из пленных безвольно обмякнуть. Второй от неожиданности на мгновение замер, ошеломленно распахнув глаза, но почти сразу задергался еще яростнее, замычал с удвоенной силой и зазвенел цепями так, что я чуть не улыбнулся: ах, до чего же чарующая музыка для моих ушей… как давно я ее не слышал…
Убедившись, что ненужный мне пока «светлый» надолго потерял осознание, я подошел к его извивающемуся приятелю и, деловито оглядев подготовленное к работе тело, успокаивающе заметил:
— Он живой, не волнуйся. Просто я предпочитаю работать с материалом по очереди. Так удобнее. И начну, пожалуй, с тебя.
— М-м-м! — на шее бьющегося на столе парня безобразно вздулись жилы, а лицо опасно побагровело. Он дернулся в очередной раз, едва не порвав сухожилия, заколотил ногами по столу, забился что было сил…
И я укоризненно покачал головой.
— А вот этого не нужно, — заметил ласково, щелчком пальцем обездвижив пленника. — Силы надо беречь… нам с тобой еще о многом предстоит поговорить. А я не хочу, чтобы ты в самый ответственный момент потерял способность осмысленно отвечать на мои вопросы. Поэтому сделаем так: ты будешь говорить лишь тогда, когда я разрешу. И не более того. Вертеть головой я тебе тоже позволю. Надеюсь, шею ты себе самостоятельно не свернешь. Но если потратишь выделенное мной время на пустые угрозы, я разочаруюсь и вплотную займусь твоим другом. Договорились?