Некромант
Шрифт:
Хозяин кисло улыбнулся и спросил:
— Ваши расценки?
Был соблазн ободрать собеседника как липку, но я подавил этот искус в зародыше.
— Скажу прямо: деньги не самоцель. Просто осознание того, что у всего есть цена… дисциплинирует. Люди сразу перестают ходить вокруг да около и выкладывают карты на стол.
— Сколько? — уже не столь благодушно осведомился владелец заведения.
— Да, видят небеса, сущие пустяки! Четверть талера в час.
Собеседник глянул на меня с нескрываемым удивлением,
— Даже не знаю, с чего начать…
— С начала, — посоветовал я. — Начинать лучше с начала.
Владелец гостиницы моим советом пренебрегать не стал, но даже так преподнесенная им история оставила ощущение тягостного недоумения. Нет, в ней не было ровным счетом ничего таинственного — просто заезжий школяр пробрался ночью в церковь, убил сторожа и оказался схвачен патрулем, — но вот это как раз и поразило больше всего. С чего бы почтенному владельцу гостиницы переживать за какого-то проходимца? В чем заключается его интерес? Подобные люди всегда и во всем ищут свою выгоду, пусть окружающим это иной раз и невдомек.
Я выгоды собеседника в этом деле не видел и потому лишь глубокомысленно кивал да попивал вино, заедая его между делом нарезанным на кусочки сыром. Но все хорошее рано или поздно заканчивается, вот и хозяин решил поинтересоваться моим мнением относительно услышанного.
— Что скажете, магистр? — спросил он, отставив пустую кружку.
Я уклоняться от прямого ответа не стал и озвучил причину обуревавших меня сомнений:
— Не понимаю, в чем твоя выгода. А когда я чего-то не понимаю, предпочитаю с этим не связываться.
Хозяин даже привстал с лавки. Я не дал ему и рта раскрыть, повелительно выставив перед собой руку.
— И прошу: ни слова больше о человеколюбии. У меня от лицемерия скоро кровь из ушей польется.
Взгляд собеседника стал тяжелым и недобрым, но владелец гостиницы переборол себя и сухо произнес:
— В двух словах такого не объяснить.
— Пфф! — фыркнул я. — Четверть талера в час! Неужели мои расценки столь обременительны?
Хозяин немного помолчал, затем многозначительно обронил:
— Перевал до сих пор закрыт. — Он отпил вина и тяжело вздохнул. — Обычно дорога открывается на седмицу раньше, а то и на две. Но в этом году все не так.
— Какое отношение к этому имеет школяр?
— Он убил церковного сторожа, а люди клянутся, что видели в городе дух Белой девы. Кто-то даже окочурился от страха.
Я озадаченно хмыкнул. Городской собор был посвящен святой Берте, прозванной прихожанами Белой, но святые не имеют обыкновения спускаться с небес, если вдруг в одном из построенных в их честь храмов случается смертоубийство. Ангелы небесные! Да они не реагируют, даже когда эти церкви сжигают вовсе!
— С чего
— Святой Берте? — фыркнул хозяин, взял кувшин с остатками вина и позвал меня за собой. — Идемте, магистр!
Мы поднялись на второй этаж и прошли в комнату владельца гостиницы. Там у растопленного камина грел руки худощавый пожилой сеньор, морщинистый и плешивый. На груди его солидно поблескивала золотом массивная цепь, но держался он скорее как военный в отставке, нежели как преуспевающий торговец. Подобные вещи чувствуются сразу.
— Соглашение достигнуто? — спросил он.
— Не совсем, мастер Грюнвельд, — почтительно ответил хозяин и указал в окно. — Вот она, истинная Белая Дева, магистр!
Я встал рядом и недоуменно уставился на крыши домов, затем перевел взгляд на возвышавшуюся за ними горную гряду.
— Белая Дева — самая высокая из вершин. Та, что с ледником, — подсказал владелец гостиницы, заметив мое недоумение. — Здешние обитатели поклонялись ей с незапамятных времен. Когда в эти края пришла истинная вера, на месте древнего святилища в скале вырубили церковь Святой Берты, но суеверия так просто не изживаются, вам ли не знать!
Я кивнул. Сталкиваясь с очередным языческим культом, миссионеры всякий раз оказывались перед нелегким выбором: объявить местного божка демоном или же причислить его к верным слугам Вседержителя. С охочими до человеческой крови уродами все было предельно просто, но хватало и сверхъестественных сущностей, не запятнавших себя подобными мерзостями. Некоторые из них впоследствии стали полагаться святыми. Белая дева, как видно, была из их числа.
Мастер Грюнвельд подошел к нам и начал перечислять:
— Закрытый перевал. Убийство церковного сторожа. Явление призрака. — Он помолчал и, как мне показалось, без всякой охоты продолжил: — В городе начинают поговаривать, что надо вздернуть школяра, дабы умилостивить Белую деву. Или даже не школяра, а первого попавшегося бродягу. Понимаете, о чем идет речь? О жертвоприношении, магистр! О самом настоящем человеческом жертвоприношении!
— Это забота церкви, — пожал я плечами и не удержался от вопроса с подвохом: — Или полагаете, будто смерть школяра и в самом деле поспособствует скорейшему открытию перевала?
Хозяин гостиницы кисло глянул на меня и отпил вина.
— Перевал откроется, когда на то будет воля Вседержителя! — отрезал он.
Я позволил себе улыбку.
— Тогда что?
— Многие теряют большие деньги, кому-то даже грозит разорение, — поведал мне мастер Грюнвельд. — А вам ли не знать, на какие глупости толкает иной раз людей отчаяние? Самосуд или тем паче жертвоприношение обернутся для города неисчислимыми бедами. Епископ пришлет каноников, а их усердие уступает лишь алчности! Они выжмут из нас все соки! Мы не желаем подобного исхода.