Некромант
Шрифт:
— Пиво — вот истинное свидетельство любви Вседержителя к роду людскому! — громогласно провозгласил каноник Йохан, велев тащить два кувшина пенного напитка, а лучше — сразу бочонок.
Братья-герхардианцы посмотрели на священника… недобро. Столь вольная трактовка божественного замысла понимания и поддержки у них не нашла. Стеффен попросил для себя и остальных братьев крепкой настойки, я остановил выбор на сидре, а Макс и вовсе ни пить, ни даже ужинать не стал и убежал по делам.
Пока я без особого аппетита хлебал жидковатую солянку, каноник стремительно
— Настойки? — предложил он.
— Не стоит, — отказался я, покачав головой.
Ловчий опрокинул в себя маленькую серебряную рюмку, шумно выдохнул и с отвращением произнес:
— С такой кормежкой и расстройство желудка заработать недолго. — Он недолго посидел молча, затем неожиданно спросил: — Вы хорошо знаете вон Сюйда?
— Макса? — удивился я. — Вообще его не знаю. Он сопровождает каноника, не меня. Я в Ольсе не знаю никого. Был там проездом по пути к месту службы, попросили оказать услугу.
— К месту службы? — удивился Стеффен. — Постойте, если не изменяет память, вы собирались преподавать в университете Святого Иоганна! Вильгельм говорил об этом!
Я мысленно помянул недобрым словом болтливого следователя Кабинета бдительности и криво усмехнулся.
— Такова жизнь работника Вселенской комиссии. Сегодня обустраиваешься в одном месте, а завтра тебя отправляют за сотню миль оттуда.
— И куда, позвольте полюбопытствовать, вас отрядили теперь?
— В Регенмар, — ответил я, не видя смысла скрывать конечный пункт своего назначения.
На лбу ловчего залегла глубокая морщина.
— Эк вас забросило!
— Мы люди подневольные, — развел я руками. — Кто-то колесит по империи, кому-то выпадает покинуть ее пределы. Руководству видней.
Стеффен наполнил рюмку и покачал головой.
— Я не об этом, магистр. С нынешним поручением вам придется сделать изрядный крюк. Регенмар на западе, а наш путь лежит на север герцогства.
— Зрите в корень, брат, — вздохнул я с нескрываемым сожалением и отпил сидра.
Меньше всего мне хотелось ехать для освидетельствования уже схваченного некроманта в дикую глушь приграничья.
Ловчий посмотрел на рюмку, осторожно пригубил настойку и поморщился.
— Давно покинули империю?
— На днях, — сообщил я. — Перебрался через горы сразу, как только открылся перевал.
— В самом деле? — оживился брат Стеффен. — Прошу, поделитесь последними новостями. У нас ходят упорные слухи, что император намерен примириться с Сияющими Чертогами! И не просто примириться, но и признать догмат о верховенстве понтифика! Я отказываюсь этому верить! Решительно отказываюсь!
Лицо ловчего раскраснелось, и не от выпитого, а от праведного гнева.
Я потрясенно захлопал глазами, затем коротко выдал:
— Бред! — помолчал немного и смягчил резкость
Стеффен с облегчением, как мне показалось, выпил и сказал:
— Отрадно слышать, магистр! Отрадно слышать, что светлейший государь остается защитником истинной веры и не обратил свой взор на восток. Но насчет отсутствия предпосылок вы все же заблуждаетесь. Они есть, и серьезные.
— В самом деле?
Ловчий кивнул.
— С прошлой осени герцог Лоранийский нанимает на службу роты вольных ландскнехтов. Как только просохнут дороги, он двинет войско на Острих. И будет в своем праве: некогда те земли принадлежали его семье. Император ничего не сможет с этим поделать.
Я пожал плечами.
— Не стоит забывать, что Острих входит в Союз вольных портов. Они не останутся в стороне и выставят достаточно наемников, чтобы блицкриг превратился в затяжную кампанию.
— О том и речь! — поддержал меня Стеффен. — Лорания втянется в войну, а еретический гнойник Лавары толком так и не выжжен. Западная Чезия не сможет рассчитывать на помощь, если догматики решатся вернуть утраченные владения.
— Среди догматиков нет приписываемого им единства. Междоусобицы случаются там не реже, чем в империи.
— О да! На востоке короли и цари точно так же точат друг на друга зуб, но понтифик обладает достаточной властью, чтобы натравить эту бешеную свору на общего врага. Тем более — на врага, ослабленного внутренними проблемами. У императора есть резоны договариваться с Сияющими Чертогами, но я уповаю на то, что он окажется силен в вере и не поддастся на это искушение!
— Нисколько в этом не сомневаюсь, брат Стеффен, — сказал я, желая поскорее закончить не слишком приятный разговор. — Светлейший государь — пример для всех ортодоксов!
Вести крамольные беседы с человеком, который, возможно — пусть всего лишь возможно! — имеет отношение к Кабинету бдительности, все равно что совать голову в пасть дикого льва, уповая на его сытость. Чистое самоубийство.
Ловчий кивнул и поднялся из-за стола, не забыв прихватить с собой серебряную рюмку. Полупустой графин с настойкой он оставил на столе.
— Пора ложиться спать, — сказал брат Стеффен. — Завтра выезжаем на рассвете.
— Увы, мне придется дождаться вон Сюйда. В комнате две кровати, а мы не решили, кому из нас спать на полу.
— Воспользуйтесь его отсутствием, — посоветовал герхардианец, огладил русую бородку и зашагал к лестнице. — Добрых снов, магистр!
— Добрых! — эхом отозвался я и приложился к кружке с сидром.
В голове крутилось какое-то смутное воспоминание, но, сколько ни силился, ухватить его не смог. Тогда плюнул на все и вышел на улицу, пересек двор, встал у ворот. Тут же почудился чужой взгляд, но оглянулся — никого.