Некромантия в быту
Шрифт:
– Совет волшебников накрывал центр города экранирующей сеткой? – спросила немного запыхавшаяся Адель.
Я кивнул, вспоминая одну из любимых лекций по магии – про древние города. «Чем старше город, тем больше внимания ему уделяют главы волшебных сообществ. Места с богатой историей аккумулируют огромное количество энергии, становясь источниками силы, а значит, притягивают другие миры по определению. Чтобы обезопасить жителей города, на наиболее старые участки с кладбищами, рыночными площадями и городскими стенами накидывают невидимый покров из чар сотен волшебников. Из чар сотен – просто потому, что одному или нескольким волшебникам такая работа была не под силу».
– Может, он просто чует слишком большую концентрацию магии?
Адель пожала плечами, как будто боялась, что я сейчас начну спорить с ней и пытаться внушить свое мнение. Я
Адель. Что-то не так с городом
Мне всегда казалось, что лучше всего можно понять город, если пройти его пешком. Охотно открывали свои секреты исхоженные тропы в поле, илистые берега рек и даже асфальтовые дорожки, на которых я оставляла свои отпечатки. Словно дух города наконец засчитывал усердие и внимательность и проводил своеобразный обряд посвящения. За теми, кто каждый день куда-то спешил и бежал, завеса тайны закрывалась плотно. От всех равнодушных и торопливых людей ускользали даже такие маленькие штрихи, как акварельные разводы закатов и безоблачные звездные ночи. Приходя домой перед самым сном, я сверяла свои умозаключения с книжкой по истории города.
Никто не помнил, откуда появился небольшой квадратный водоем перед кварталом современных высотных домов. На всех фотографиях и гравюрах, которые мне удалось отыскать, этот небольшой пруд неизменно был изображен. Более того, его не стали зарывать при перепланировке местности пару лет назад и вписали в центр архитектурного ансамбля из новостроек. Древние песни лягушек рассказали мне, что их незатейливый островок воды – это осколок священного первоморя, откуда пошла вся жизнь.
Посреди поля, куда отправлялись на променад владельцы собак, образовался огромный кратер. Вместо того чтобы выровнять уровень земли, по дну ямы просто проложили асфальтовую дорогу, которой жители панельных домов пользовались, чтобы сократить путь. Когда я спустилась в ров, то почувствовала, как резко, на несколько градусов упала температура, и нащупала приоткрытую дверь в подземное царство.
Сперва Гилиад хотел составлять мне компанию в прогулках перед сном, но я настояла на том, чтобы выходить в сопровождении одного лишь Арауна. Ткань реальности может и обидеться, если не уделить познанию достаточно своего личного времени и уважения. В один из первых вечеров после заката солнца я наткнулась на женщину, которая стояла возле пятиэтажного дома и смотрела в теплые желтые окна. Я видела только ее широкую спину и тележку, груженную большим количеством чемоданов и сумок. От тяжести ее багажа на газоне остались две глубокие борозды, обнажившие черную землю и напомнившие мне почему-то кровоточащие царапины.
– Вы забыли ключи? – рискнула предположить я и сошла с асфальтовой дорожки на траву.
Женщина ничего не ответила и даже не обернулась. Кажется, она не верила, что к ней могут обратиться, или не хотела разговаривать со мной.
– Прошу прощения, вы не можете попасть домой?
На этот раз дама повернула свою голову, словно сова, и ответила очень хриплым голосом:
– Нет, я просто слежу за порядком. Тут всякое происходит… Скоро пойду домой.
– Вам довезти тележку до квартиры? Она кажется очень тяжелой.
Незнакомка затряслась, дернула плечами и с трудом взяла себя в руки:
– Я никому не доверяю трогать свои вещи. И всегда ношу их с собой. Не оставляю без присмотра, чтобы их не забрали. А то я потом ничего не докажу. Ничего-о-ошеньки не докажу.
Я вспомнила, как добиралась на занятия к Натану Соломоновичу через центр, на сорок шестом автобусе, который шел мимо Михайловского замка, Марсова поля и Летнего сада. В салон вошел немытый человек, от которого отворачивались пассажиры. Никто не хотел его замечать. Я до сих пор думаю, что более уместной маскировки просто не придумать: люди боятся смотреть в глаза олицетворению бедности и бездомности, выраженной в отдельно взятом человеке. В этом же автобусе ехал турист, который не представлял, на какой остановке нужно сойти. Он пожаловался, что так и не смог разобраться с местной картой и не представляет, где находится. Кондуктор замотала головой и сообщила, что она не имеет понятия о деталях маршрута, на который ее перевели совсем недавно, а потому она ничем не может помочь. В глазах бездомного зажегся огонек, и он принялся рассказывать про каждую достопримечательность самые интересные факты, сообщил названия остановок и пообещал, что подскажет, где нужно сойти. Гость Петербурга оказался очень растроган – ему провели совершенно уникальную экскурсию и помогли найти дорогу до его отеля.
Женщина вернулась к созерцанию чужих окон в темноте, но ее фигура почему-то ужасно напомнила мне доброго старичка из автобуса. Что-то в них было неуловимо похожее. Богатый жизненный опыт, скрытый под непритязательной на первый взгляд оболочкой, эта невидимость, из-за которой все горожане равнодушно отводили взгляды в сторону…
Когда я добралась до кухни и завела разговор о женщине с тележкой вещей, Гилиад лишь развел руками:
– Местные считают ее городской сумасшедшей, но на деле эта дама в возрасте просто со странностями. Она возит с собой только тетрадки, в которых тщательно записывает каждый свой день – то, что услышала по радио, то, что сказали соседи, и новости, оказавшиеся в газетах, а также то, что увидела и подслушала, наблюдая за местными жителями. Команда зачистки несколько раз меняла ей память, и женщина не может помнить ничего волшебного или инфернального. Записи многочисленных страниц подтверждают мою гипотезу. Вообще, Лизавета больше по теориям заговора. Пытается объединить события, между которыми нет никакой связи… И свет ей отключили, потому что в газете написали про смерть мэра. И шпионят за ней, потому что на телевидении вышло интервью с краеведом, сотрудником музея… У нее много суждений, я не разбирал все ее записи. Но в этом и нет нужды. Просто у Лизаветы развито воображение. У меня есть версия, что она хочет писать фантастические книги и ищет сюжеты, заимствуя их из жизни и наполняя вымыслом. А пока просто собирает материал. Такой пока еще не признанный Стивен Кинг местного разлива.
Наверно, в каждом населенном пункте есть свои приметно-неприметные люди, про которых слагает городские легенды только молодежь – юноши и девочки пограничного возраста. Не взрослые, но и уже не дети. Почему-то именно подростки смотрят куда пристальнее всех прочих людей и видят все события насквозь, без флера от розовых очков детей или серых оттенков взрослости. Прошла пара дней, и я, как и многие, отодвинула на задний план мысли о Лизавете и черновиках ее невероятных романов.
Жизнь потекла своим чередом, когда я наконец научилась вести бизнес маленькой, но гордой конторы под названием «ЭкоДом». Мне потребовалось чуть меньше недели, чтобы разобраться, как заполнять бесчисленные бланки и отчеты, как общаться с клиентами и грамотно переделать сайт. Вообще, изначально интернет-страничка «ЭкоДома» со всеми своими кислотными рекламными надписями, всплывающими из-за угла экрана, выглядела немного жутковато. Когда я решила, что хуже уже не будет, сообщение о скидке для постоянных покупателей начало пульсировать, увеличиваться и покрываться звездочками, удивительно похожими по цвету и фактуре на пятна ветрянки или бубонной чумы. Мое противостояние с Гилиадом, утверждающим, что «здесь все так ведут бизнес», закончилось полным ребрендингом и переходом на светлую сторону цветовой гаммы. В один из вечеров я сделала макет новой вывески и логотипа компании в фисташково-серебристых оттенках.
На следующее утро я ожидала курьера из типографии с плакатами, а вместо этого встретила на пороге буквальное воплощение той жизни, которую оставила позади. Сероглазый нестареющий юноша с волосами, убранными короной, не мог отвести от меня взгляда. Через секунду в дверном проеме показался мой белый красноухий пес, смущенно склонивший голову набок. Я почти слышала, как вращаются шестеренки в его песьем мозгу – одни механизмы говорили: «Поставь ему свои лапищи на плечи», а другие твердили: «Не стоит безоговорочно доверять сильным мира сего».
– Здравствуй, – я разрушила молчание, которое показалось мне слишком морозным и неуютным. – Ты пришел, чтобы снова задать свой главный вопрос?
Король эльфов покачал головой, и в ответ за его спиной зашумели кроны деревьев. Кажется, они аплодировали.
– Я пришел к некроманту, с которым вы ведете здесь дела. Я здесь с неофициальным визитом. Не будь здесь тебя, я бы сначала навестил Совет волшебников. Мне не хотелось подставлять тебя под удар и запускать веретено бюрократических разборок.