Некроманты исчезают в полночь
Шрифт:
– Слушай, – снова обратилась я к крысе, от чьего вида меня всю передергивало, – а ты его покусать можешь? Ну, так чтобы прям основательно покусать?
Все это я произносила спокойно. Нет, ну а чего волноваться? Лекст меня замуж все равно не возьмет, потому как некромантка я, а это – страшнее уже не придумаешь. А за другого кого мне идти не хочется, потому пусть хоть что смотрящий кричит. Тут уже честь девичья роли не играет. Всем известно, что некроманты свободные отношения предпочитают. Но орет ведь, покраснел весь, видом своим здесь
Серый облезлый комок задумался. Вот по ней прямо-таки видно было, что она основательно так задумалась. Даже усики зашевелились от мыслительного процесса, но, потянув кота за хвост, она все-таки важно кивнула. Кивнула, да как прыгнет!
Не на меня, естественно, а на господина Керго. А он как заорет, улепетывая:
– Да чтоб тебя некроманты убивали, поднимали, а потом опять убивали!
– Интересное ругательство. Надо бы запомнить, – покивала я, помахивая на прощание рукой несостоявшемуся жениху.
И ведь как красиво бежал, придерживая штаны, от которых, видимо, пуговицы тоже поотлетали. Да еще и зелеными молниями по крысе бил, но она умирать никак не желала. А все почему? А потому что не может помереть тот, кто и так уже не жив.
В общем, с чувством выполненного долга я заперла дверь и потопала наверх укладываться спать. Родители только завтра к утру вернутся вместе с младшими – в соседней деревеньке сегодня ночуют. У брата папиного жена шестого родила. Мальчика. А они, между прочим, девочку хотели – хоть одну. Но «что такое не везет» нашему большому семейству известно не понаслышке. Осталось только разузнать, как с этим бороться. Завтра и приступим…
– Нааарааа, чтоб тебя медведи пожрали! – слышалось из раскрытого настежь окна, но створки я тоже заперла.
Умывшись холодной водой – греть просто было лень, – я переоделась в белую сорочку до пят и прямо босиком пошлепала обратно вниз, чтобы налить себе травяного отвару да поужинать мясным пирогом, а точнее, его остатками. И вот только я решила куснуть, как сверху медленно, но верно на тонкой паутине вниз опустился паук. И застыл. Прямо над моим пирогом, укоризненно заглядывая мне в глаза. И вот где-то я взгляд этот уже видела…
– Упокоевать не умею, – честно призналась я, а потом еще и добавила: – Пирогом не поделюсь!
Все восемь глаз паука-мутанта посмотрели на меня как на неразумное дитя. Нет, честно, мне даже стыдно стало. Совсем немного, правда, потому что, несмотря ни на что, я жевала пирог и запивала его отваром.
Лохматые лапки стали угрожающе нависать над моим пирогом, а сам паук раскачивался, пытаясь поймать мой ужин. Наверное, к совести призывал, но что такое совесть в наше время? Правильно, о совести мы не слышали, потому как некроманты плешивые нас от нее отучили еще два поколения назад.
И тут в дверь заколотили.
– Нара! Нара, убери от меня свое чудовище! – заорал смотрящий нашей деревни, но мы же помним, что совести у нас нет?
Собственно,
– А уже закончился пирог. В большой семье отвлекаться нельзя, – поднимаясь, развела я руки в стороны под обиженным взглядом паучка.
И вот мне сразу не понравилось то, как быстро он вскарабкивался обратно наверх, но, проследив за ним с минуту, я все-таки отправилась к лестнице.
Расстелив постель, с удовольствием завернулась в одеяло с головой. С детства одна дома оставаться боялась, но в восемнадцать-то лет в таком не признаешься, а потому родители уезжали не впервой. Знают, что после заката я из дома не выйду, а если кто незваный явится, так и сковородкой огреть могу.
А вообще, после того как дар у меня проснулся, меня чаще стороной старались обходить. Наверное, и смотрящий бы обходил, если бы знал о том, что некромантия во мне проявилась, но ему знать об этом нельзя, так что сковородку я под подушку все-таки спрятала. Ну, так… На всякий случай.
– Нааарааа! – голосил он до самого утра, но спать мне это нисколько не мешало.
Я и под петухов спать умудрялась, чего уж мне какой-то смотрящий?
Правда, проснулась я все равно рано, потому что в дверь входную кто-то так громко стукнул, что весь дом задрожал, а вместе с домом и я, а вместе со мной крыса и паук, которые почему-то местом для ночевки выбрали мой живот.
И вот если бы не экстренная побудка, я, может быть, орать с перепугу бы и не стала, а так… Явно горло себе сорвала под двумя укоризненными взглядами. И ведь продолжали лежать. Правда, до тех пор, пока дверь в мою комнату с петель не слетела да на пороге не появился человек в темном плаще с капюшоном.
И вот тут бы мне сразу осознать степень угрозы да вслед за крысой и пауком под кровать юркнуть, но, выхватив из-под подушки сковородку, я накинула на вора свое одеяло и ударила оружием массового поражения по тому, что, предположительно, являлось головой.
– Вот дура… – произнес кто-то за моей спиной, но, оглянувшись, я увидела только крысу, на которой сидел паук. Собственно, она же и предложила: – Бежать тебе надо.
– Угу, – согласно пискнул паучок и показал мне лапой на окно, но было поздно.
Одеяло уже слетело с того, кто ворвался ко мне в комнату, а я увидела свой самый жуткий кошмар – злобного, опасного, пугающего, самого настоящего некроманта.
– Недоброго вам утра, – ошалело просипела я, мигом прикрываясь одеялом. – После всего того, что между нами произошло, вы, как честный человек, обязаны на мне жениться, – вдруг выдала я, толком и не соображая, что несу.
– Знаешь, а я ведь не против, – мигом сократил некромант расстояние между нами, опасно нависая надо мной, чтобы продемонстрировать вблизи свой белоснежный оскал, который на деле должен был быть ухмылкой.