Нектар Полуночи
Шрифт:
— Что ж, друзья, думаю, теперь мы позволим, наконец, нашему гостю совершить долгожданную поездку в столицу! — произнёс Король, покончив с десертом. — Брайж и Ло проводят вас к автомобилю, дорогой ярл Эспеланн. А мы с её высочеством, пожалуй, выпьем ещё кофе.
«О чём он хочет поговорить со мной? Об этой парочке? — встрепенулась Принцесса. — А может, скажет, что передумал и готов выполнить моё вчерашнее желание?..»
Как только они остались вдвоём, отец широко улыбнулся и начал, не дожидаясь вопросов:
— Ангел мой, у меня для тебя прекрасные новости!
— Слушаю тебя,
— Ты выходишь замуж.
— Извини, что?.. — ей показалось, что она ослышалась.
— Ты выходишь замуж. Ярл Эспеланн — племянник Фредрикке Второй, королевы Норланда. Он прибыл просить твоей руки.
Главное — не закрывать глаза! Пока Многоликий смотрел по сторонам, на ржавую решётку своей клетки, на щербатые каменные стены, подёрнутые бурой плесенью, на металлическую спинку кровати, поблёскивающую жёлтым электрическим светом, он мог убедить себя в том, что ничего особенного с ним не произошло. Усталость, однако, была сильнее благоразумия, веки стремились друг к другу, как намагниченные, смыкались, стоило на секунду отвлечься, и тогда на пленника наваливался кромешный ужас предыдущих часов.
Больно ему не было. Потрошитель не обманул, сказав, что пока не причинит своему подопытному боли. «Сегодня я только настрою на тебя свои приборы», — похрюкивая от восторга, сообщил придворный маг. Он завязал пленнику глаза, закрепил на висках и на груди холодные серебряные датчики, и дальше наступил кошмар, для описания которого в авитанском языке не было подходящих слов. Многоликому казалось, словно к нему — не к телу его, а к его душе, к его сердцевинной сути! — присосались гигантские пиявки, и тянут, и вбирают в себя из него самое дорогое, самое важное, то, без чего он уже никогда не будет таким, как прежде. Потом он целую вечность лежал без мыслей и без чувств, высосанный и опустошённый. А потом его заполнили заново, но так, словно его внутренности успели за это время превратиться в фарш.
Злыдни болотные, если это — «настройка приборов», что же будет дальше?! Он начал жалеть о том, что дал согласие на сделку: «Если Потрошитель продолжит в том же духе, до того момента, когда с меня снимут пояс, я просто не доживу!» «Доживёшь, — услужливо подсказало подсознание. — Реймо не позволит тебе умереть, даже если ты будешь просить о смерти!» Многоликий понимал, что придворный маг уже приобрёл какую-то власть над его жизнью и смертью. Перспектива погибнуть от обезвоживания в подземелье выглядела теперь едва ли не более привлекательной.
Главное — не закрывать глаза! Уходя, Потрошитель пожелал подопытному доброй ночи и погасил свет в клетке, но лампы снаружи продолжали гореть, доставляя пленнику дополнительные мучения. На столе стояла нетронутая еда, желудок скручивало при одной лишь мысли о ней. Как-то поесть всё-таки нужно, подумал Многоликий, зашевелился, приподнимаясь, и в этот миг в коридоре раздался шорох.
Нет, о нет, только не это! Реймо не должен сегодня вернуться!
Шорох повторился — такой же, как вчера: шелест одежды, не сопровождаемый звуком шагов. Принцесса?! Злыдни болотные, что ей опять здесь нужно?..
Игнорируя головокружение, мужчина поспешно сел и поправил рубаху, которая всё время сбивалась комом поверх магического пояса.
Девушка остановилась за решёткой и уставилась на него растерянными зеленовато-голубыми глазами. Прежнее недоумение нахлынуло снова: Многоликий готов был поклясться, что прежде много раз смотрел в эти глаза. Она молчала, плечи её вздымались. Обрадовавшись возможности сосредоточиться на новом объекте, он беззастенчиво разглядывал Принцессу — вчера в неровном свете фонарика он видел только её лицо и ноги в бальных туфлях.
Это оказалось удивительно приятным занятием, даже дурнота отступила. Девушка была красива той шершавой неприрученной красотой, какая бывает лишь в юности. Чуть растрёпанная причёска и клетчатое домашнее платье сделали облик Принцессы уютным и трогательным. Вчера Многоликий счёл её светской пустышкой, любительницей дешёвых сенсаций. Сейчас он видел перед собой умное и доброе, но очень несчастное создание. Да-да, несчастное — уж на это глаз у него был намётан!
Молчание затягивалось, Принцесса явно хотела что-то сказать, но не могла решиться. Мужчина пришёл ей на помощь.
— Это снова вы, — проговорил он хмуро, но без злости. — Ваше высочество, зачем?
Она вдруг порозовела, сделавшись ещё более хорошенькой, и твёрдо ответила:
— Я хочу извиниться перед вами, Многоликий.
— За что, позвольте узнать? За то, что меня заперли тут по приказу вашего отца?
Он тут же пожалел о сказанном — к охоте на него эта девушка, определённо, никакого отношения не имела. Но Принцесса потупилась, словно приняла на себя часть отцовской вины.
— Он не мог иначе… ведь вы же… Нет, не за это! Простите меня за то, что я вчера явилась сюда, как в зверинец… то есть заставила вас так думать. Я не хотела… Я пришла, потому что давно мечтала вас увидеть. О вас рассказывают удивительные вещи. Вы не… — она запнулась, сглотнула и продолжила: — Вы не экзотическая тварь! Вы человек, творящий чудеса. Я имею в виду не только вашу способность превращаться, но и то, скольким людям вы помогли в их беде.
Девушка тяжело вздохнула и подняла на него глаза.
— Вы мне верите, Многоликий? Вы на меня не сердитесь?
Он верил. В любом случае, ему гораздо больше нравилось чувствовать себя романтическим героем, чем экспонатом паноптикума. Пожал плечами и ответил:
— Не сержусь.
— Хорошо! — Принцесса улыбнулась, но облегчения в её взгляде не появилось. — А теперь скажите мне, что это такое? — она обвела глазами клетку.
— Это, ваше высочество, моя прекрасная современная камера со всеми удобствами, — усмехнулся Многоликий.
— Я понимаю… вам поставили кровать, и стол, и всё остальное… Но эти странные штуки, — девушка невежливо указала пальцем на арсенал Потрошителя, — для чего они здесь?
Слабое, едва уловимое предчувствие, которое страшно было спугнуть, которому страшно было поверить, шевельнулось в груди у пленника.
— Видите ли, господин придворный маг оборудовал здесь лабораторию, — осторожно произнёс он.
— Реймо? Здесь? Зачем?! — ахнула Принцесса. — Только не говорите, что этот вивисектор…