Нектар Полуночи
Шрифт:
— Чёрт с ним, — отмахнулась женщина, ощутив холодок тревоги в солнечном сплетении. — О чём ты хотел посоветоваться?
— Норвежцы рвутся на экскурсию в лабораторный корпус. Мне нужно согласовать их маршрут со службой безопасности, и некоторые вещи вызывают у меня сомнение…
Закончив разговор и выпроводив Сидни из кабинета, Паркер откинулась в кресле и задумалась. Почему-то её сильно беспокоил тот факт, что доктор не запомнил здоровенного, в любой толпе заметного «викинга». «Нужно спросить у кого-нибудь ещё… например, у Брутса. Точно, у Брутса. Он-то, конечно, глаз не сводил ни с меня, ни с того человека, с которым я провела весь вечер!»
Заглянув к компьютерщику, она поинтересовалась, как идут дела и нет ли новостей о Джароде, а потом, вздохнув, посетовала:
— Сид бывает таким рассеянным. Представь себе, он решил, что я вчера ушла слишком рано! А мы с Эспеланном до конца фуршета торчали посреди зала, как две пальмы на пляже.
Брутс поднял на Паркер удивлённые глаза и повторил слова Сидни:
— Эспеланн? Кто это?
— Норвежец… директор по связям, — кашлянув, ответила Паркер.
Тревожный холодок усилился.
— Простите, мисс Паркер, не помню такого. Наверное, нас с ним забыли друг другу представить. Честно говоря, я тоже потерял вас из виду в начале вечера и решил, что вы уехали.
Женщина фыркнула:
— Вы с Сидни оба гении наблюдательности! — но внезапно ей стало страшно.
Ф-фух! Это всего лишь сон! Притворщик выдохнул с облегчением. Жутко ему было в подземелье, чего греха таить. И не только жутко, но и стыдно: надо же было угодить в такую примитивную западню! Зачем оно понадобилось ему, это Наследство, ради которого он, потеряв голову, полез прямо в лапы к врагу? Стоящая хоть штука-то, злыдни болотные, или так, ничего особенного, заурядный мешок золота?..
Мрачные образы постепенно рассеивались, освобождая мозг, но физический дискомфорт не ослабевал, и Джарод, наконец, сообразил, что спал в крайне неудобной позе. Двухсотлетнее кресло в гостиной антиквара, где он вчера неожиданно отключился, плохо подходило для сна. Мохнатый толстый плед, которым, очевидно, накрыл своего гостя мистер Гриффит, свалился на пол, руки и ноги не только затекли, но и замерзли. Первая попытка подняться заставила Притворщика издать болезненный возглас. Хуже всего пришлось правой ноге, той, которой и во сне тоже досталось. Превозмогая боль, мужчина всё же встал, длинно потянулся и сразу почувствовал себя намного лучше. Разгоняя кровь, он сделал несколько несложных упражнений — и вдруг понял, что, на самом-то деле, отлично выспался!
И сновидение, на самом-то деле, было скорее забавным, чем страшным. Джарод вспомнил, как превратился в белку, чтобы пробраться в Замок. Сколько новых ощущений! Во сне ему стоило просто представить себе белку, как тело тут же стало крошечным, меховым и гуттаперчевым, обретя немыслимую, недостижимую для человека ловкость. Изменилось зрение: резко увеличился обзор, но краски, и без того едва различимые в лунном свете, исчезли совсем. Обоняние усилилось, десятки незнакомых запахов волновали, пугали и манили. Цепкие лапки, хвост-балансир, вибриссы, улавливающие малейшее движение воздуха… Шустрый зверёк, которым был теперь Джарод, карабкался вверх по крепостной стене, пробирался между жёстких блестящих листьев плюща, хлеставших по бокам, играючи перемахивал с камня на камень, с одного стебля на другой — и наслаждался своими лёгкостью и ловкостью. Ему было интересно и весёло!
— С ума сойти, белка! — пробормотал Притворщик. — Нарочно не придумаешь. Я — белка! — и захохотал в голос.
В дверь поскреблись. Он с удовольствием откликнулся:
— Входите, Эйб! Я уже встал.
Мистер Гриффит протиснулся в комнату, толкая перед собой сервировочную тележку, такую же старую и затейливую, как все вещи в этом доме. Столик был заставлен посудой, украшенной пасторальными картинками.
— Доброе утро, дорогой друг! Как вы спали? Я не решился вчера вас будить, но потом подумал, что, наверное, лучше было бы, если…
— Прекрасно я спал, — перебил Джарод. — Видел чудной сон. А сейчас готов опять приступить к работе.
— Сначала — завтрак! Мне так приятно за вами поухаживать, — захлопотал хозяин, водружая на стол кофейник, молочник и тарелку с бисквитами. — Милый вы мой, вас Бог послал, не иначе. Смею ли я надеяться, что вы останетесь со мной на Рождество? Конечно, вас ждёт семья, но…
— Я потерял связь со своей семьёй ещё ребёнком, — не вдаваясь в подробности, сообщил Притворщик. — Так что я останусь. У вас нет родственников?
— Миссис Гриффит покинула меня пять лет назад, — ответил старик с грустной нежностью, которую Джарод уже слышал вчера в его голосе.
— А дети?
— Ах, дети… — антиквар неопределённо махнул рукой. — С тех пор, как не стало миссис Гриффит, я встречал Рождество с моей помощницей Мелани. Хорошая девушка, но она…
— Вышла замуж и уехала от вас полгода назад, Эйб.
— Я повторяюсь, да? — хозяин виновато улыбнулся. — Вы уж простите старика, Джарод. Мне нынче, знаете ли, днями напролёт бывает не с кем перекинуться словом.
Позавтракав — бисквиты и кофе оказались выше всяких похвал — Притворщик отправился на склад. Он начал с конторских книг антиквара, которые вчера отложил в сторону, посчитав, что хаоса в них едва ли не больше, чем на самом складе. Да и почерк у Мелани, которая вела записи в последние годы, никуда не годился. Но сегодня Джарод разглядел в книгах довольно стройную систему, и дело пошло гораздо быстрей. «Надо купить старику компьютер, — решил он, — так ему будет проще найти себе нового помощника, когда я уеду».
Вскоре один из стеллажей приобрёл нормальный вид, и стало совершенно понятно, что делать с остальными. Здесь будет букинистический отдел, здесь поселятся столовые приборы, здесь — принадлежности для письма, а вон там… Мысленно расставляя вещи, Джарод окидывал внимательным взором полки и хмурился от беспокойства. Он ясно чувствовал, что шотландских серебряных кубков семнадцатого века, о которых так убивается старик, на складе нет! Единственное, что от них осталось тут — короткая отметка в книге, сделанная рукой антиквара: «Доставлены 03.12».