Неласковый отбор Золушки-2. Печать демонов
Шрифт:
Она продолжила:
— Демоны проводили ритуал — пришла ма… Верда. Господи, я не могу это выносить! Как, почему?! Что нужно сделать с человеком, чтобы он превратился в такое?!
Элган попытался сжать ее руку. Согреть. Но Юлия отстранилась.
— Прошу тебя… Не стоит.
По сердцу словно полоснули острым лезвием.
— Прости. Она была твоей матерью. А я убил ее.
Юлия покачала головой.
— Не в этом дело. Она сотворила много зла. О ней не стоит жалеть. Я жалею о своем детском образе мамы. Чистом, теплом… родном. Мне нужно
Горькая усмешка проскользнула на губах Элгана. Ну конечно. Он ведь не мог надеяться, что Юля забудет это.
— Да, моя девочка. Демон. Чудовище, которого боится весь Веравин. Я не призывал его в себя — подобно тому, в чем обвинила тебя мачеха. Я им родился. От истинного демона, прорвавшегося из хейоса… и обычной женщины. Нас, порождений хейоса, с виду не отличить от простых младенцев. Но когда мы взрослеем, наша натура прорывается наружу. Наша алчность и разрушение, — невесело усмехнулся он.
— Она сказала… ты влюбился в меня… потому что сирены укрощали демонов.
Элган прямо встретил настороженный взгляд девушки.
— Это правда. Не про сирен и демонов — об этом я, как и ты, услышал впервые. Правда, что я влюбился в тебя. Не знаю как насчет всех сирен и всех демонов — но ты, одна-единственная, и в самом деле могла бы укротить меня. Когда я тебя узнал, я стал переживать чувства, которые прежде были чужды, непонятны и враждебны мне. Ты открыла мне неведомый мир, Юля.
Он не ждал, что от этих слов ее глаза загорятся. Не в таких обстоятельствах. Слишком много ей пришлось пережить, чтобы сейчас тронуться его признанием.
Но не ждал он и того, как быстро она опустит глаза. И отступит на шаг.
— И это потому, что я сирена… Могу на тебя воздействовать. Лишь поэтому. Ты не выбирал меня. Это не твои чувства. Просто власть сирены над демоном. Прости, Элган. Я сделаю все, чтобы ты не пострадал. Чтобы тебя выпустили из тюрьмы и больше не преследовали. Но не пытайся больше общаться со мной. Ты будешь свободен от прошлого и от меня. Мне не нужен мужчина, привязанный ко мне против воли. Прощай. Будь счастлив.
Развернувшись, она вышла.
Элган рухнул на тюремную лежанку. Он ведь не надеялся на иной исход. Не надеялся же? Ему хватало благоразумия сознавать, что иначе быть не может.
Это для него Верда — чудовище, враг, которого надо уничтожить. Для Юли — мать. Даже он, демон, любил ту, что дала ему жизнь. А такое чистое, человечное существо как Юлия, и подавно питала самые светлые чувства.
Элган убил ее мать. Разумом девушка понимала, что иного пути не было. Даже сама вложилась в заклятье, убившее Верду. Нашла все ж таки мелодию. Но…
За это она возненавидит Элгана еще сильнее. Не сознавая того. Она обещала заступиться за него перед Хранителями. Обещала свободу. Но не желала подпускать к себе.
Он все понимал. В ее душе зреет непреодолимый конфликт. То, что она сказала про привязку против воли — лишь оправдание.
Впрочем, какова бы ни была причина, для него исход один. Юлия никогда не будет с ним. Он потерял ее навеки.
* * *
Дни после свержения Кей Ла Мо и низложения Иона прошли для меня как в тумане. Через разговоры окружающих до меня долетали отголоски глобальных перемен в Веравине. Больше всего со мной общался и рассказывал новости Федар.
Я думала, он хочет сам стать королем. Оказалось, что Капитан Багряных Стражей привязан к Гемайской долине — там его место. А вот Леон мгновенно заявил права на престол. Его род восходил к древней династии королей Веравина, свергнутой некогда предками Иона.
Хранители поддержали притязания своего наместника. Пара столичных аристократических родов тоже пожелали корону, но весь Веравин был за возвращение древней династии.
Гемайские Хранители получили большое влияние, как избавители от тирании Кей Ла Мо. Многим в королевстве не нравилась травля ведьм, всевластие магов и другие порядки, установленные предками Иона. Но восстать открыто не хватало сил. Появление сирены и Капитана изменило баланс и освободило страну от гнетущего ига.
Мне досталась своя порция славы. Мое мнение значило чуть ли не больше, чем мнение родовитых дворян. Правда, самой с того было ни жарко, ни холодно. Я пребывала в оцепенении чувств — словно чары Верды так и не сошли с меня.
В один день я потеряла и мать, и Элгана. Впрочем, их у меня и так не было. Был согревающий образ из детства… и влечение к мужчине, которое я отказывалась признавать.
А когда наконец осознала… когда больше не могла отрицать свои чувства… оказалось, что это связь сирены и демона. То, что не зависело ни от меня, ни от него. Я не могла быть с тем, кто просто привязан ко мне, а не выбрал по собственной воле.
Над Элганом состоялся суд. Я была от начала и до конца. Дала показания, как все происходило, что он делал, чтобы вытащить меня, а потом защитить от Верды. О том, что она моя мать, разумеется, не упоминала.
С учетом смягчающих обстоятельств ему сохранили жизнь, приговорив покинуть столицу и никогда не возвращаться в нее.
Весь суд я просидела в первом ряду, чтобы все видели меня и мою поддержку бывшему Придворному Магу, правой руке Кей Ла Мо. Элган не отрывал взгляда от меня. В какие-то моменты рождалось чувство, что мы с ним только вдвоем в зале суда, нет ни одной живой души кроме нас… Даже Федара, который все это время находился при мне почти неотлучно.
На суде он тоже сидел рядом. Я чувствовала ревность Элгана. И позволяла Капитану держать себя за руку, непринужденно оглаживать запястье. Пусть он видит. Пусть возненавидит меня. Считает легкомысленной, ветреной и даже корыстной. Пусть думает, что я не хочу разделять участь опального чародея. Хочу быть с победителем на гребне волны.